Ирина Арсентьевна Коробейникова - Любви не названа цена…

Дождь – будет потоп. Мы в потоке гребём, как
Безумцы. Я так назвала бы ребёнка —
Чтоб имя твоё повторять бесконечно.
Мне мало, пожалуй, и тысячи встреч, но,

Справляясь с мечтой целовать твои пряди,
В отчаянье переполняю тетради.
Друг друга едва ли забыть с этих пор нам.
Глубоким, прекрасным, большим, плодотворным,

Волнительным чувством – мне жить и томиться,
Когда улетают из города птицы,
И зрелые жёлуди падают с крыши,
И хочется выше… И выше… И выше…
…
Одна Душа другой – посредством текста —
Кричит о чувствах, видя слабый свет, но
Всё так же в низких серых стенах тесно.
Вторая остаётся безответна.

Бумажный чистый лист ещё упруг и
Лежит под лампой, в синеватом круге.
И мы переплетаем наши руки —
Да только что мы знаем друг о друге?

Я видела в твоих набросках старых
Погрешности – и редкие крупицы.
Ты в этот миг, наверное, на парах.
Влечение однажды прекратится.

Повсюду нерушимые запреты —
Зато никто обидного не скажет.
Одной дешёвой тонкой сигареты
Хватает на четырнадцать затяжек.

Снег выпадет и будет снова бел, как
Крахмальный воротник. Замедлим век, но
Привычных дел, бессмысленных и мелких,
За этими стихами не избегнуть.

О, странный мир. Живи, тоску терпи с ним.
Пей чёрный чай. Начать бы всё с нуля, да
Я собрала тебя из сотни писем,
Случайных слов и мимолётных взглядов,

Усталых жестов, обвинений резких,
Фрагментов, лоскутков. Поэт влюблён, как
Безумец. Клеит целый мир, что фреску,
Из всяческих осколков и обломков,

Скорлупок с острым краем, трав дрожащих.
Сплошная осень: сумерки и тишь – всё.
Тобой живу и умираю. Жаль, что
Ты почему-то этого боишься.

Сны в зеркалах, увы, неотразимы.
Меня спасает ночью слабый свет лишь.
Я тихо отправляю строки в зиму
И жду, что ты когда-нибудь ответишь…

Уходит наше бабье лето,
Уходит тихо, не спеша.
Осенним солнышком согрета,
Ты так мила и хороша.

Я подойду к тебе, родная,
И обниму, как в первый раз.
Люблю тебя. За что, не знаю.
За свет твоих зелёных глаз?

За нежность, доброту и ласку,
За солнца луч в моей судьбе?
За то, что подарила сказку,
Спасибо, милая, тебе.

Бредём мы молча по аллее,
Чуть слышно листьями шурша.
И вот уже закат алеет…
Грустит и празднует душа.

Коротким было бабье лето.
А разве жизнь не коротка?
А счастье женщины? За это
Шли на костер во все века.

Потом завоют ветры злые,
Закружат листьев хоровод.
И станем мы с тобой чужие —
Судьба навек нас разведёт.

Зима глубокими снегами
Остудит души и слова.
Любовь, как листья под ногами,
В грязь втопчет подлая молва.

А дальше снова было лето,
В чумном пиру – чужой кураж.
Сгорели в счастье два билета.
А счастье что? Фантом, мираж?

Я столько лет скитался где-то,
Меняя годы, города.
Искал и звал тебя… Но где ты…
И вновь дороги, поезда.

Я в женщинах, что были рядом,
Всегда искал твои черты.
Каким же приворотным ядом
Меня тогда споила ты?

А вдруг нас терпким поцелуем
Поманит старое вино?
Страдаем, боремся, ревнуем,
А всё ведь прожито давно.

За столько лет, бродя по свету,
Познал я истину одну:
Не нужно бабе бабье лето —
Верните женщине весну.

В осенней пустоте полей.
Своя, пусть грустная, но прелесть,
Летела стая лебедей.
Несла на крыльях свою верность.

В прозрачной синеве небес.
Мелькнули над притихшей речкой,
Вот позади остался лес.
Березы, белые как свечки.