Мария Кравченко - ФатаЛист

Седая ночь в объятиях Морфея,
А млечный путь, как шаль укутал сон.
Усталость прочь! – ночная ипомея,
Плетёт сюжет в туманный балахон.

Горит луна, но свет её холодный,
Ночной пастух, сияет за окном;
А танец штор под ветерок свободный,
Игрой теней, что заполняют дом.

И понеслась, как нитка за иголкой,
По волнам нот мелодия без слов,
А на душе пожизненной наколкой —
Каминный треск горящих угольков.

Чтоб задремав под музыку сюжета,
В тумане грёз безгрешной тишины:
Не отпускать до свежести рассвета,
Букет цветов, где ароматом сны…

Кто тёмных красок вылил на мольберт?

Кто тёмных красок вылил на мольберт?
Случайный холод разрывает душу.
Сменить пластинку, поменять сюжет, —
Не верить сердцем, не хотеть, не слушать!

Ещё вчера игривая весна
И теплый свет от солнечных касаний…
А этой ночью чувствам не до сна,
И вот рассвет в дыму под небесами.

Седая чернь огранкою легла,
Где изумруды были и камения:
Двуликий Янус!
Взгляд – как два крыла;
Весна в душе, где радость и смятения…

Изменения в природе

«Изменения в природе»,
как избитая строка.
Вот и осень на пороге;
Лето на душе пока.

Солнце открывает книгу,
чтобы начисто писать;
Новый день, подобен мигу,
пролетает, и опять:

Свет луны в руках Морфея,
что в ночи желанный гость;
И кому-то: ночь – как Фея;
А кому – мучений горсть…

Изменения в природе
отражают жизни бег,
В мир цветущих революций
устремился человек.

Что там дальше неизвестно —
За ступенькою ступень…
Важно то, что интересно!
Вот и утро – Новый день!

Изменения в природе,
как избитая строка.
Вот и осень на пороге;
Лето на душе пока.

Солнцестояние золота блажь

Розовым флёром окрасилась темень
В солнцестояние – золота блажь.
Тёмный покров облачается в зелень
Люди, как тени на вешний коллаж…

Волны Эфира, растёт амплитуда,
И всё сильнее пылает свеча.
Муза, загадкой придёт ниоткуда,
И искупает в рассветных лучах.

Цепи отбросить!.. Свобода решений —
Вирус, лишь средство, как пробник на жизнь.
Грянет эпоха великих свершений,
Тёплых потоков, стремящихся ввысь.

Волны поднимут с колен неземное;
Силы дадут, вдохновив на дела:
Розовым флёром весна успокоит,
Лишь на коне – кому карта легла!..

А свет луны скрывает плотно горы

А свет луны скрывают плотно горы…
Морфей, как ни старался – бесполезно:
Закрыть, пытаясь вежды, брал измором,
Но вспышки молний, вензелями бездну, —
Уж расписали вдоль и поперёк,
А вороны кружили повсеместно;
Лишь Демон ночи громогласно тёк,
Сливая Тьмы напев в протяжном хоре,
И барабанил «Лунную…» – железно…

Скорей рассвет, и чашечку спасения,
Чтоб натуральных, из коллекций Бога.
А с ним познать свободу обретения
Всего земного, по чуть-чуть, немного,
Открыв глаза, отбросить ночи тлен;
Оставить прошлому досаду и тревогу;
Прибрав рассудок и покинув плен—
Шагать в грядущее, свободно без смущения:
Хоть босиком, хоть в ботах, хоть безногий!

Допив с утра – дающий силы кофе,
И за порог, ступая аккуратно,
Поймав восторг от свежести на вдохе —
Шагать вперёд и не смотреть обратно.
И главное – с дороги не свернуть!
Не допуская, мысли о попятной:
Спокойно всё решил, и в Добрый путь!..
А время, по делам воздаст – стократно…

***
Алая роза на фоне заката
Алого словно разлитая кровь…
Наше владение было богато,
Но позабыв что такое любовь,
Медленно грязло в душевном недуге,
Мелких интригах и рознях за власть.
Как мы могли не заметить, чьи руки
Пододвигали владение пасть.
Дёргая ниточки марионеток,
Их же трудом расставляли им сеть.
Глупые птахи летели из клеток,
Чтобы уже никогда не взлететь.
Взмыли, горя остриями металла,
Шпили, пронзившие солнечный свод.
Наше владение всё распознало.
Больше не властен над ним кукловод.
Но воплотивший безумство маньяка,
Он был единственным светлым лучом.
Чувство моё горячо и двояко,
Режет пером и ласкает мечом.
Пусть пропадают часы и недели
В зыбком плену безмятежного сна.
Я подхожу к одинокой постели,
Но замираю, взглянув из окна
Как заплетаются хрупким узором
Ветви внутри огромадной луны.
Это конец тем минутам, которым
Страшные умыслы посвящены…
Скрыта вуалью рассветной прохлады
Алая роза на белом окне.
Не заслуживший тоски и пощады,
Он всё равно остаётся во мне.
Так же стоит, супротивившись бедам,
Наше владение после чумы.
Но почему я отправилась следом,
Слушая голос, зовущий из тьмы.