Мария Петровых - Избранное

Вспоминается дом, полный света весною
И повсюду всегда переполненный мною,
Приниканье губами к стеклу — к мирозданью,
И мое — всеми силами — существованье!

Ищи, скиталец жалкий, во снах пропитанья!
Уже любою мглою кормиться не стыдно…
Что значат слезы, если не слышно рыданья?
Что значит мирозданье, коль Бога не видно?

Придите все, кто в скорби, в тревоге, в смятенье!
Пускай вас будет много, чтоб я между вами
Душою затерялся, — где вы и где тени,
Не ведал бы, теснимый бессчетными снами.

Чтоб лиц как можно больше, чтоб всюду лишь лица
И руки, чтоб заполнился город бескрайный!..
Все кончится сегодня, ничто не продлится,
Не стало ни одной неразгаданной тайны!..

Нам надо торопиться, сойтись надо вместе,
Поговорить, решиться, не упустить срока,
Чтобы потом не ждать уж ни знака, ни вести,
Чтобы исчезнуть слепо в печали глубокой…

Лиловый сумрак, безлюдье поля —
И только эту явь —
Средь трав бескрайних молил я с болью:
«Спаси меня, избавь!»

И шел прохожий… Зачем — не знаю
Мне подал знак рукой.
Быть может, думал — к нему взываю,
Его молю с тоской.

И было тихо, весь мир как сгинул,
Лишь солнце шло ко сну.
Сказал прохожий, когда окинул
Глазами тишину:

«И мне, скитаясь, взывать в печали,
Без хлеба, без жилья.
Я тот, чью гибель не увидали,
Тот самый — это я!

Мне смертью в ярах раскинут полог,
Жилище — недруг сжег.
Бьет час предсмертный, был сон недолог,
Его разрушит Бог.

Но верю в сон, что еще приснится,
Обещанный судьбой.
Тот сон, когда в нем блеснет денница,
Я разделю с тобой».

Клянясь, что в скорби нам нет разлуки
Ни на единый час,
Прохожий тот протянул мне руки,
И спас меня он, спас!

Смиряет ветер над крышей
Свои ночные полеты.
Не виден мир и не слышен,
Но вижу и слышу что-то.

Там кто-то, будто из бездны,
Ко мне простирает руки,
Там голос, мне неизвестный,
Но я ль не знал этой муки!

На крик во мрак выбегаю.
Тиха, безлюдна дорога.
Кругом лишь темень ночная.
Откуда ж в сердце тревога?

Лишь мглистой березы трепет.
В ночи примстилось, быть может…
Никто никого не встретит
И никому не поможет!

Снится лесу — лес
В ливне вешнем.
Май давно исчез,
Но примчится,

Вновь вернется он
В блеске прежнем,
Мне ж минувший сон
Не приснится.

Мгла у входа. Темень комнат.
Ни о ком никто не помнит.
След твой снегом запушило,
Грусть метелью закружило.

В этот снег поверить надо,
Оснежиться снегопадом,
Затениться тенью нежной,
В тишине притихнуть снежной.

Реет музыка в складках одежды легчайшей.
Недоступен для птицы полет твой великий,
О богиня триумфа, — сквозь время все дальше
Ты уносишься, Самофракийская Нике!

Хлещешь крыльями воздух, и в вихре полета
Лавры славы несешь. Не хочу их нимало.
Лишь тому я завидую, ради кого ты
Напрочь голову в дальних веках потеряла.

Минует? Что поделать с нею!
На то она ведь и минута.
Покинет, становясь ничьею,
Как облака, меняясь круто.

Минуте, в измененьях скорых,
О предыдущей помнить поздно;
От века плещутся в озерах,
Сменяясь, девушки и звезды.

Ну, а если нет? Если это бред?..
Мучусь грезой безрассудной,
Призываю образ чудный,
Жажду угадать ответ,
Ибо если нет,
Тогда… трудно!

Ну, а если да? Если будет так?..
Вспыхнут зори в жгучей дрожи,
Разгорится день погожий,
Как багряный мак,
Ибо если так,
Тогда… — Боже!!

Я приходил с визитом
К той гордой, беспощадной
И что-то бестолково
Твердил… (О, бред больного!)
Терзал тебя стихами,
Ломал, корежил слово,
И разгрызал зубами
(Мне лишь бы не заплакать!),
И кровяную мякоть
Давал тебе, давясь слезами:
«Глянь!»