Мария Петровых - Избранное

Прошли года — года скитаний, бедствий.
Надолго разлучился я с сестрой.
И вот однажды осенью сырой
Средь ночи ранен был жестокой вестью
О том, что умерла Ерануи…
И снова мчались годы, шли бои
За торжество свободы, правды, чести.
Я видел возрожденье нищих стран,
Я сердцем обнимал края чужие.
Живя на дивном севере России,
Забыл я боль моих давнишних ран,
И ужасы резни в моем селенье,
И мой бессильный полудетский гнев,
Все злодеяния, все преступленья
Забыл, от горечи не очерствев.
Забыл развалины родного дома,
Забыл поросшее травой крыльцо
И даже то, что дорого любому, —
Родное материнское лицо.
Но в памяти останется, доколе
Я не смежу похолодевших век,
Копна пшеницы в опустелом поле,
Как близкий одинокий человек.

Годы мои,
Красные и зеленые,
Куда вы ушли?
Годы светлые, годы под черною тучею,
Леденящие, жгучие,
Взывающие, немые,
Кривые, прямые
Годы мои!

Где ж вы, всеми скорбями заклятые,
Всеми обидами,
Годы мои крылатые,
Годы с крылами подбитыми?
Где ж вы мои, мои быстрогонные,
Не пешие — конные,
Любимые годы мои?

Сколько вы принесли-унесли зазорного,
Черного, черного, черного,
Годы мои!
Сколько не сказанных слов унесли вы,
Сколько пристрастий — приливы их и отливы,
Годы мои!

Где ж вы? О вас ни слуху ни духу, —
Запивающие небом каменную краюху,
Годы мои!
Откуда взялись — несродные мне, иные,
Не конные — пешие, посошн ые,
Спешащие годы мои?

Соберитесь вы все когда-нибудь
Вздохнуть, всплакнуть,
Почтить мой прах, вспомнить минувший путь,
Мои бесценные,
Мои мгновенные,
Черные, белые, зелено-красные,
Напрасные и ненапрасные
Годы мои!

Мчатся бурные реки твои по-армянски,
С гор слезами сбегают ручьи по-армянски,
По-армянски твоя расцветает весна.

В рощах — говор и пенье пичуг по-армянски,
В пашню крепко врезается плуг по-армянски,
По-армянски нетленны твои письмена.

Глубь рассветных небес горяча по-армянски,
Столкновенье согласных, звучат по-армянски,
По-армянски взрываясь, звенит, как струна.

Кузнецов твоих руки крепки по-армянски,
На полях зеленеют ростки по-армянски,
По-армянски таится в камнях тишина.

Сколько раз ты, казалось, из рук уплывала,
Но ты нашей осталась, и ввысь, как бывало,
По-армянски возносится гор крутизна.

Вздох теснин твоих скорбен и тих по-армянски,
Чтим почивших страдальцев твоих по-армянски,
По-армянски печаль твоя мне суждена.

Лишь бы все, чем живу, чем дышу, сохранилось.
И потом — что ни сталось бы, что б ни случилось —
Будут плакать ручьями снега по-армянски,
Будут весны вбегать на луга по-армянски —
По-армянски — вовеки, во все времена.

Красуешься под ветерком, сверкаешь свежею листвой,
Дневной дороге тень даришь, глубокой ночью ждешь
зари.
В теснинах сердца моего звонкоголосый говор твой,
О дальний, дальний, дальний мой, зеленый тополь
Наири!

Ах, как взметнувшийся костер, стоит зеленый твой огонь,
Я издали тебя молю, гори, мой трепетный, гори!
Изжаждавшиеся поля желанною прохладой тронь,
О дальний, дальний, дальний мой, зеленый тополь
Наири!

Поет мой жаворонок-сын, играючи в тени твоей.
Его получше приголубь, порадостнее одари,
Листвой веселой осени, отцовской ласкою согрей,
О дальний, дальний, дальний мой, зеленый тополь
Наири!

Меча и пламени певец, хочу я лишь твоей любви,
И если в праведном бою прикажет родина: «Умри!» —
Умру, чтоб вольным быть тебе, исчезну я, а ты живи,
О дальний, дальний, дальний мой, зеленый тополь
Наири!

За старой садовой оградой
Ручей пробегает легко,
Дыхание нашего сада
Несет далеко, далеко.

Сверкающим, благоуханным,
Бессонно стремится вперед,
Сливается вдруг с Воротаном
И дальше бежит и поет.

С ним шепчутся клены и вязы,
Песок золотится на дне,
Таким он дошел до Араза,
Волной прикипая к волне.

Слилс яс шумнопенным Аразом,
Но тут еще песня не вся —
Он в море врывается разом,
Дыхание сада неся…