Владимир Фирсов - Отечество, стихи и поэмы

Когда умрет
Последняя береза,
Умрет последний
Русский человек —
Заплачет небо!
И, как ливень, слезы
Обрушатся в проемы мертвых рек.

И тишина
Расколется от грома,
Накроет травы
Черная вода,
И медленно
Закружатся вороны
Над горьким прахом
Нашего труда.

И жизнь славян
Покажется вопросом,
Который никому не разрешить, —
И вряд ли вспомнят нас,
Русоволосых,
Великих...
Не умевших дружно жить.

Семен,
Восстав от сна до зорьки,
Взойдя к своим колоколам,
Узрел пришельцев
Взглядом зорким.
Услышал стук, и гвалт, и гам.

И так колокола восстали,
Что мертвый
Должен был восстать!..
Но, как ни странно,
Люди спали.
И он один
Пошел на рать.

И думал лишь с недоуменьем
О людях своего села:
То ли нашло на них
Затменье,
То ль глухота свое взяла?

То ль убоялись супостата?
То ль оттого никто не встал,
Что каждый
Собственную хату
За хату крайнюю считал?..

И конь дорогою привычной
Сквозь сизый лес Семена нес.
Завидев рать,
Он крикнул зычно
И дедов меч легко вознес.

И с верой в родину, как в бога,
Завидев мертвые стволы:
— Не дам, — вскричал, —
Березы трогать,
Что сердцу русича милы!..

И от его меча —
О чудо! —
Вдруг стало в сумерках светло.
— Кто вы такие,
И откуда,
Как саранчу, вас принесло?!

Зачем пришли на нашу землю?.. —
И, взора не сводя с меча,
Батый,
Семена гласу внемля,
Из свиты кликнул толмача.

— Ну, хорошо, —
В спокойном тоне
Батый с достоинством сказал, —
Деревья мы твои не тронем,
Скажи дорогу на Рязань...

Вдали пропел хрипатый кочет.
И, шутовской отдав поклон:
— А больше ничего не хочешь? —
Спокойно вымолвил Семен.

Батый как будто не заметил
Озлобленного шутовства.
— Хочу, — негромко так ответил, —
Но выслушай меня сперва.

Ты, вижу, храбр.
Батыр сложеньем.
И я, завоевавший мир,
Тебя прошу об одолженье:
Иди служить ко мне, батыр.

Ну, кто ты?
Червь!
А я навеки,
Коль захочу, озолочу.
Я дам тебе поля и реки
За службу,
Если захочу.

Я дам тебе рабынь красивых
Из всех земель, что покорил.
Ценю я в людях мощь и силу,
Я многих
Щедро одарил.

Я дам тебе коней,
А кони
У нас не кони,
А гроза!
Деревья мы твои не тронем,
Веди дорогой на Рязань...

Толмач переводил толково.
И, обратившись к толмачу,
Сказал Семен:
— Я тоже слово
Ответное
Сказать хочу.

Мне не страшна твоя немилость,
Мне милость
Застит белый свет.
Так знай, завоеватель мира,
Что на Рязань
Дороги нет.

Твои посулы презираю.
Они постылы.
Потому
Я жизнь свою не замараю,
Уж лучше честно смерть приму.

Ты — хан.
Тебе со мною драться
Негоже, знаю, да и зря.
Я все решил.
Пора решаться!
Любого кличь богатыря.

Не посрамлю земли родимой,
С которой вместе жил и рос... —
И завязался
Поединок
При свете утренних берез!

Со сталью сталь сошлись, бряцая.
А тот,
Еще недавний звон,
Течет,
Набатно восклицая:
— Держись, Семен!
Держись, Семен!..

За ним —
Исполненный любови
Отцовский край
И свет берез.
А за пришельцем —
Реки крови,
И горе вдов,
И море слез.

И ханские рокочут трубы,
Мол, надобно кончать скорей...
С тоской
Глядит Батый на трупы
Поверженных богатырей.

— Пора кончать! —
Батый рукою
Махнул.
И воины его,
Как полноводного рекою,
Пошли,
И все — на одного.

Был выбит меч из рук Семена.
Пощады воин не просил,
Лишь беззащитно-горьким стоном
Леса родные огласил.

Его скрутили и связали...
Батый невиданно зверел.
И вновь,
Чтоб путь пробить к Рязани,
Рубить
Березы
Повелел.

Чтоб щедрость ханскую прославить,
От гнева поостыв,
Не зря
Одну
Он повелел оставить
Для русского богатыря...

Глядит Семен глазами боли
И в кровью залитой заре
Сквозь дымку видит
Чисто поле
С одной березой на бугре.

Был щедр Батый,
Велик и грозен...
По воле пришлого царя
На той
Единственной березе
Враги распяли звонаря.

Он умирал,
Дивясь невольно
Тому, что надо умирать,
Что умирать совсем не больно,
Вот только больно сознавать

Свое бессилие
Пред теми,
Кто одолел тебя в бою,
Кто сеять ненависти семя
Пришел на Родину твою.

Ах, как же больно,
Что с любимой
Пожить в согласье не успел,
Не дал детей земле родимой.
Но все же Родину воспел.

Успел
Еще до Коловрата
Он встретить вражескую рать...
Страшна Батыева расплата.
И все ж не страшно умирать.

Он умирал,
Того не зная —
Да и откуда б ведал он! —
Что не Батыю,
А Мамаю
В то утро он нанес урон;

И что до Дмитрия Донского
Еще за полтораста лет
Ко славе поля Куликова
Он проторил свой кровный след.

Он сделал все
Во имя дела,
Которым Русь уже жила...
Над ним береза шелестела,
Как будто тихо песню пела
И сон героя берегла.

Во поле береза стояла,
Во поле кудрявая стояла.
Люли, люли, стояла,
Люли, люли, стояла.

Некому березу заломати,
Некому кудряву заломати.
Люли, люли, заломати,
Люли, люли, заломати...