Элина Смагина - Поэзия 4-х стен

Он держит меня мёртвой хваткой своей
И тащит, боясь отпустить.
Я чувствую, что все силы морей
Не смогут меня отбить.
И вижу я: небо висит надо мной,
И качает в руках вода.
Я, улыбаясь, шепчу: «Постой,
Вот небо, его не отдам».

И скоро я чувствую берег ногой.
Песок, набираясь, молчит.
Он мог рассказать, что со мной
Есть человек, он кричит.
Кричит, но не слышно крика его —
Всё заглушает водой.
Я чувствую руку, не чувствуя ног, —
Она остаётся пустой.

Её стараюсь найти, чтобы вновь ощутить,
Что кто-то есть рядом живой.
Хотелось остаться и с небом дружить,
Чтобы ты вернулся домой.
А теперь я смотрю – стекленеют глаза,
И ты шепчешь, как по слогам:
«Я не могу, я останусь с тобой.
Небо, я тебя не отдам».

Сейчас я возьму краски
И нарисую красивую сказку.
Сейчас возьму кисти
И нарисую чужое убийство.
А потом возьму нож острый
И соскоблю, что рисовала поздно.
А потом нарисую сначала,
Чтобы помнила другая, чтоб знала,
Что не есть на земле всё good,
Что хорошие книжки лгут.
Я сама напишу книгу,
Из которой всё будет видно —
Пусть не мои сомнения,
Но одиночество поколения.

Поверить нетрудно, увидев впервые.
Оружия нет, но есть пуля навылет.
Отверстия нет, но есть гильза в песке.
Кровь не течёт, она свернулась в тоске.
Не было боли, и не было ревности.
Не было друга, и не было ненависти.
Было лишь поле и кубометры небес.
Только вот в силе был недовес.
Не было драки средь пшеницы и ржи.
Патроны, как слёзы, обойма из лжи.
Тысячи зёрен не слышали выстрела.
Мельница крыльями машет неистово.
Из моря колосьев – предрассветные краски.
Не было зрителей, не сброшены маски.
Пейзаж не нарушен рукой человека.
Блаженство мечтать даёт библиотека.

Никого не встречая, обидеть,
Стараться не слушать, не видеть.
Стараться вообще не дышать,
Просто гнать от себя всех, гнать.
Говорить, всех ненавидеть.
И искоса на всех смотреть,
В руках держать или вертеть.
Чужие стоны, просьб не слышать.
И если хочешь, не терпеть,
Ни от кого зависеть.

Так хочется заплакать,
И слёзы рвутся в бой.
Я чувствую собакой
Себя сторожевой.
Сижу я в будке. Грустно.
Ошейник ведь надет.
И в миске моей пусто,
Нескоро, жаль, обед.
А мимо ходят люди,
На них смотрю с тоской.
И кто-то гладит, любит,
А кто-то бьёт ногой.
А я сижу, мне грустно,
И солнца нет в груди.
Такое вот ничтожество.
Прохожий, проходи.

Рифмованные строчки без рифмы
Сплетают паутину красок.
И сохраняются как будто мифы,
Не стёртые на память раз хоть.
Не стёртые из дырок файлы
Стекают из колонок ноткой.
И чётких шрифтов стаи
Становятся программой кроткой.
Сбиваются в единую систему
Мои, ушедшие недавно.
Ломаются, крушатся стены.
Крушатся, строятся, и ладно.
Чернила заполняют рот,
Стекая из носу на платье —
Испачкается и сотрёт,
Испачкается и заплатит.
Нельзя срываться без причины
На то, что видишь каждый раз.
Простите, просто не случилось,
В другое время, не сейчас.
И острый звук пронзает пламя,
Что, кажется, горит в груди.
Сейчас, сейчас его узнала,
Мотив не сложный, не суди.
И длинный палец тянет волос
И вырывает сердце с корнем.
Сейчас, сейчас не беспокоюсь,