Александр Соболев - Между волком и собакой

…Это правда, что тесно и горько. Но верно и то,
что речушки горьки оттого, что предчувствуют море.
По уклону судьбы, по излучинам их траекторий
мы вольёмся в иной грандиозный и грозный поток.
«Камень, брошенный в воду, всегда попадает в мишень…»
Примечательный факт. Очевидно, мы целимся точно.
Всё случится: стоим ли ещё над водою проточной,
утоляем ли жажду, хоть нету напитка горшей.

Берегами бродя, отложив океан «на потом»,
или в реку войдя, оступаясь в стремительной влаге —
на каком опрометчивом и предуказанном шаге
отдадимся течению, руки раскинув крестом?..

Меняется мир, как во сне,
и все человечество – тоже.
Ни совесть, ни честь не в цене,
и смысл устремлений ничтожен.
И нет никого на нелегком пути,
к кому обратишься в печали любой…
Но душу унынием не замути,
останься собой.

И клятвы мужские пусты,
в делах – ни размаха, ни соли,
а женщин, забывших про стыд,
игла нетерпения колет.
И власть прибирают лукавством ума
крадущие, лгущие наперебой…
Но совесть свою о соблазн не ломай,
останься собой.

В дорогу!.. Пройди перевал,
отправься к далёкому морю,
частицей всего, где бывал,
себя ощути на просторе!
Ведь прежнее солнце блестит с высоты,
и так же широк небосвод голубой,
деревья и птицы с тобою «на ты»!
Останься собой.

Природы апостолом став,
миры для грядущей Вселенной
на чистом пространстве листа
твори для себя вдохновенно.
Но помни, что это не даст барыша,
достойно мирись со скупою судьбой.
Поэт зачастую живет без гроша.
Останься собой…

Ты слабости мира поймешь,
но их не пускай на бумагу,
а верным пером преумножь
любовь, окрыленность, отвагу,
и жизни, где ценят духовности свет,
отдай просветленного сердца любовь.
Сверяйся с бессмертной душою, поэт!
Останься собой!

И если умрешь, одинок,
печаль не увидев на лицах,
и если с твоей сединой
ни род, ни народ не простится, —
не сетуй на жизнь. Ведь она не была
бесплодным трудом и чужою рабой.
Рассеявшись прахом, сгорая дотла —
останься собой.

И память о сути твоей
разделят с тобою по праву
дороги, просторы полей,
пустыни, альпийские травы,
и строки, которые, слив голоса,
с листа прозвучали победной трубой,
и Те, кто открыл для тебя небеса…
Останься собой.

Лезгинской мудрости урок гласит: «У старшего в роду
спроси совета.
А нет – у ранней седины, у друга, знавшего беду,
спроси совета
А не найдёшь – у валуна, который обточили льды,
спроси совета,
У первой влажной борозды, у горной пенистой воды
спроси совета».
А я стараюсь у того, кто сердце рифмой разбудил,
просить совета,
Пусть нет его среди живых – но у тропы, где он ходил,
просить совета,
У эха отзвучавших слов, которых помню ритм и слог,
просить совета,
У камня с именем его, который в изголовье лёг,
просить совета.
Но если трудно станет вдруг тебе, от мест родных вдали,
просить совета —
тогда найди и собери, как редкий дар своей земли,
стихи Поэта.
Там есть и камень, и ручей, и борозды весенней бег,
в строфе чеканной,
И в них живет уже навек седой и мудрый человек
из Лезгистана…
И сам поэт в стихах живет. И жизни слышится напор
в звенящих строках.
Его тропа вплелась в узор таких же троп на склонах гор,
в заветных строках,
И слышен в них гортанный зов, позвонче многих голосов
звучать способный,
И муж – и мальчик там босой… И плачет утренней росой
чинар надгробный…

У друга с белой головой, у старца, камня и реки
спроси совета,
Спроси у дерева того, и у всегда живой строки
спроси совета —
и дом не оскудеет твой, и дух, достойный этих книг,
не станет сирым!
Счастливец ты, нашедший их, открывший мудрости родник
у Шихнесира…

Кружевные утёсы, туманы лесов,
безысходности давняя тема…
Снеговым полотном закрывает лицо
великан – отчуждённо и немо.

Тишина и безлюдье расщелин и скал
и отроги, поросшие синим…
От зубчатой гряды наплывает тоска,
как от ветки безлистной в пустыне.