Илья Британ - Богу

Скупые слёзы Маме были даром,
Моя тоска была моим венком;
Но даже там. подвластный новым чарам.
Я к вам, да, к вам мечтою был влеком.

Я перечёл предсмертные страницы,
Слова любви страдалицы родной.
Там в синеве звенели где-то птицы,
А там, вдали, зеленою каймой

Дремала роща и к себе манила.
Как будто вы там ждали у реки… —
И улыбнулась ласково могила,
И улыбнулись тихо мотыльки.

Да, год назад на этом самом месте.
Я был таким же, будучи другим:
От вас тогда имел скупые вести,
И Божий мир мне не был дорогим.

Сегодня… Но слова мои едва ли
Приятны вам, а я готов опять
Вам говорить про то, как опоздали
Вы с нашей встречей… Нет, вам не понять

Моей любви, моей тоски без края!
Как рассказать? Мой голое слишком слаб…
Ах, отчего вы, право, не такая,
Как все кругом! Я не любил тогда б,

И годы все безумных ожиданий.
Минули б зря, как призрачный роман,
Как грустный сон надгробных изваяний
Иль над рекою розовый туман!..

Нет, я не прав! — пускай вы опоздали,
Я вас верну мне давшей вас волне,
Хочу тоски, хочу такой печали:
Она теперь всего дороже мне…

Что безнадежность! — разве нет в ней смысла, —
Её мне Бог послал, как светлый луч…
Шестнадцать… тридцать восемь… — эти числа
В душе моей, увы, чернее туч!..

И видеть вас, жить рядом я не в силах:
Я уезжаю… навсегда. Нет, ложь!
Я возвращусь, — дал клятву на могилах, —
К тебе тогда, когда ты позовёшь…

Но берегись: не опоздай вторично,
Не опоздай по собственной вине!
(Пишу на «ты»: хоть это неприлично,
Любовь моя, но вы простите мне!).

Но если врозь идут дороги наши,
И навсегда порвется эта нить,
Я вам скажу о той ужасной чаше,
Которой яд придется вам испить.

Открою я, поверьте, волю Божью:
Вам суждено тогда любить не раз,
Но всякий раз всё будет только ложью, —
Я это знал, пока не встретил вас…

В душе умрут таинственные звуки,
Как саван, всё покроет мертвый лёд.
И будут вас любить до жуткой муки,
Но никогда никто вас не поймет.

Судьбы закон начертан в человеке,
В судьбе своей не властен человек:
Лишь я один пойму тебя навеки,
Лишь я один люблю тебя навек!..

Тебя искал я, жизнь свою ломая;
Любя других любил в них образ твой…
О, мой Господь, теперь я понимаю,
Зачем я жил, страдал и что порой

Тебя видал я в вещих снах! — Невольно
Я стал болтлив, оставя чинный слог…
Простите мне и грусть и то, что больно
Уйти от вас, перешагнув порог.

Итак, уйти? На время? Навсегда ли?
Остаться здесь? — Зависит всё от вас.
В моей любви горит звезда печали.
Кладу перо… Так любят в первый раз!

«Ах, опять они шуршат
И так близко-близко! —
Приходи ловить мышат,
Серенькая киска…

Мама, как боюсь я их:
Лезут из-под шкапа. —
Отчего твой тот жених
Мне совсем не папа?

Морду остренькую спрячь,
Не гляди так зорко…
Мама милая, не плачь:
Кинь портрет в ведерко!

А его, как подрасту,
В сердце укушу я!..» —
«Нет, помолимся Христу
Тихо, не горюя.

Нет, голубка, нет, — он прав,
Я лишь виновата:
У меня был глупый нрав
В юности когда-то.

Ты укусишь? всё равно
Будет всё иначе:
Знаю я, что суждено, —
Оттого и плачу…

Он простил мне, он — не враг,
Он меня жалеет,
А тебя полюбит так,
Как лишь он умеет!

Он тебя с собой возьмёт
(Ты полюбишь тоже!)
Или — в сердце будет лёд.
Как у мамы!.. Боже!..»—

«Не гляди так на меня!
Папа… милый… где ты!
Мама, мама!.. Дай огня!
Я боюсь портрета!» —

«Не тужи! Засни скорей:
Смолкли злые мыши!» —
Время шепчет у дверей:
«Тише… Тише… Тише!»

Тебя ожидал я в часовне
Бежали часы, ты не шла.
В душе становилось греховней,
И реяла жуткая мгла.

Не в силах тебе рассказать я,
Как жизнь без тебя мне пуста!
Тебя оскорбляют объятья,
И ранят до сердца уста…

А жизнь всё короче, короче!
Темно: верно, будет гроза.
Ты прячешь от всех твои очи,
Не смотришь мне прямо в глаза…