Илья Британ - Богу

Что там стоит у дверей?
Может быть, новое горе?
Всё ж говорю: поскорей,
С радостью жуткой во взоре…

Кто там стучится опять?
Может быть, вестница злая?
Рано ещё умирать,
Всё-таки дверь открываю…

Серая… серая явь…
В звёздные сказки не веря.
Душу от тела избавь:
Настежь, проклятые двери!

Видишь, река вся жемчужно-кристальная
Медленно тянется к югу сапфирному:
Там, где колышется роща миндальная,
Любо ей ластиться к берегу мирному.

Так и душа моя тихо-печальная
Пламенно тянется к небу далёкому:
Там, где живёт Красота безначальная,
Счастье найдётся и мне одинокому…

Высоко над землей. Горделив мой полёт,
Грозно реют могучие крылья,
Точно буря-гроза мой корабль-самолёт,
Сказка дивная сделалась былью.

Новый мир красоты, новых подвигов ряд
Победителя светлого манит,
Хоры звёзд приковали мой пламенный взгляд,
Хмель высот и колдует, и ранит…

Но и здесь, в океане великих чудес,
Ты со мной, моё прежнее горе:
Улетев от земли, не нашёл я небес
И один в безграничном просторе…

О, взгляни, как в сирени уснула беседка
Под напев золотой ветерка,
Как дрожит опьяненная месяцем ветка, —
Торопись: эта ночь коротка…

О, взгляни, дорогая, как вольно, безбрежно
Разметался тоскующий мрак.
Всё уснуло так тихо, спокойно… так нежно:
И дорога, и лес, и овраг.

О, взгляни очарованным медленным взглядом
За начертанный людям предел…
Мы — как издали звёзды: лишь кажемся рядом:
Одиночество — вот наш удел…

О, взгляни… Это — днём всё для нас не понятно,
Путь на небо далёк и суров;
Ночью слышится людям так родственно-внятно
Бесконечная тайна миров…

Меня ужалили сомненья:
Они ужалили меня,
И вот — колеблемая тень я,
Я — тень из мрака и огня.

От сна я песнями разбужен,
Во мне — отчаянье глубин:
Я — нить холодная жемчужин,
Я — окровавленный рубин.

Я — гулких эхо вереница,
Я — тень из мрака и огня.
Всё, знаю, сон, «о мне он снится,
Блистая, плача и звеня!..

Люблю, люблю тебя, — не спорю:
Рассудком, сердцем — всё равно…
Не знаю, к счастью или к горю, —
Об этом ведать не дано.

Я не живу, я в жизнь играю
И век свой даром загублю.
В тебе себя я презираю,
В себе тебя до мук люблю!

Как хорошо, что далека ты,
Что близких нет к тебе дорог:
Ведь, только нищие богаты,
И тем, кто грезит, близок Бог…

Иду к тебе в тумане сизом,
С мечтою вечно молодой,
С моим навязчивым капризом,
С моей обманчивой звездой…

Моя любовь — любовь угрюмая,
Тоской отравленный цветок:
Хочу любить тебя, не думая,
Но голос разума жесток.

В кого, во что теперь я верую?
О ком пою? Кого бужу?
Кляну я землю нашу серую,
А уходить — не ухожу…

Хочу уйти, моя любимая,
Хочу и знаю новый путь:
Я — жажда грёз неутолимая,
И жаждет Бога эта грудь…

Но ты? Идти моей дорогою
Ты хочешь? Можешь? — дай ответ…
И ждёт его с больной тревогою
Плененный вымыслом поэт.

Моя любовь? Ведь, ею спаяна
Глухая цепь тоски по той,
Чей взор горит печатью Каина
И блещет жуткой красотой…

Вчера был день так светел,
И жизнь была легка:
Тебя случайно встретил,
Смотрел издалека.

Сегодня ненавидел
Себя и жизнь, и всех:
Нигде тебя не видел,
И горек был мой смех.

А завтра чем отмечу
Страницу дневника?
Господь, пошли мне встречу
Опять… издалека!..

Ты проходила с кем-то мимо
Сурово, грустно, не спеша.
Какими грёзами томима
Твоя лазурная душа?

Слетела дума; ты очнулась,
Ресницы дрогнули слегка,
И чуть заметно покачнулась
Твоя бесстрастная рука.