Татьяна Ирмияева - Поэты Германии. Переводы

Когда ему в убежище высоком
явился ангел, узнанный тотчас, —
прямой, в огне и шуме крыл, он только
просил его оставить в этот раз

тем, кем он был: купцом в поездках дальних,
пусть и смущенным простотой своей,
неграмотным вплоть до последних дней…
такого слова не найти в преданьях.

Но ангел властно указал: внимай,
здесь, на листе, явился Начертавший,
и неотступно требовал: читай!

И он прочел. Склонился Джебраил
Пред тем, кто стал одним из тех, читавших ,
кто смог, повиновался и свершил.

Тридцать шесть и сотню раз потом
эту гору написал художник,
убегал, но снова, будто должен
(тридцать шесть и сотню раз потом),

возвращался к образу вулкана —
безотчетно, счастлив, покорен,
и его влюбленность возрастала,
словно силы черпала лишь в нем,

возникая днем в потоке света,
по ночам блуждая в темноте;
каждый миг в подобной маете
требует вниманья и ответа:
как, за видом открывая вид,
растворясь в увиденном, безлично
вдруг художник явит все величье,
что за каждым полотном стоит.

В детстве склонность сторониться
всех вокруг, не видеть лица
замечалась иногда;
мы же спорили, кричали
и друг друга убеждали,
только истина едва ли
там, где мнений чехарда.

И еще мне представлялось —
не позволит жизнь и малость
призадуматься над ней.
Я уже не центр Вселенной?
И поддержки нет бесценной,
как ласкают малышей.

Словно изгнана из рая,
тяжкой ношей ощущаю
я заброшенность свою,
и, как птица в заточенье,
получить освобожденье
или жизнь забрать молю.

Еще раз взять себе весну, еще раз —
этой земли обеспеченное будущее,
словно билет? О невинное существование!

У меня, которому ты поёшь, соловей, сердце —
в нем есть нечто, что не может не покоряться
победительной силе этого голоса.

Слез мне больше не удержать – рвутся.
Меня смерть, мавром
в сердце, гнет (и силы неравны),
чтоб лились. До слов дотянуться.

Негр, меня лишь чуть осталось.
Тебе, случайно,
мнится, что речь разрушит молчанье?

Баюкай меня, старость.

К зеркалу вод наклонясь,
ах! умолк Нарцисс;
бродит в лесах, таясь,
тихая Артемис.

Речи смертельный дар
выдал любовь;
месть Циклопа – удар,
ярость и кровь.

Как замолчать устам —
пение, говор, смех…
слушать бы, не устать,
мир без помех…

Тот, кто молчанье сберёг,
чувствует сущность беседы.
Так достигнет победы
возросший в молчании слог

над всем, что немолчно шумит
злобной насмешкой над речью;
все, что исчезло, вечно
слово в себе таит.

Новому сиянью не бывать,
как мы полагали, зная вёсны,
легкой светотенью в травах росных,
на тропинках чистых не играть.

Тень накрыла сад своим крылом.
Тень листвы скрывает страх на лицах,
изменяясь, помним о былом,
но былыми нам уже не сбыться.

Громада неба сдержанно прекрасна —
Избыток мира и пространства клад.
И мы, далекие, над ним не властны,
И так близки, что не охватит взгляд.

Звезда летит! Загадывай скорей!
Смятенный взор следит ее паденье:
Начала просим или завершенья?