Рассыпятся в песок.
Но имя Женщины хранит
Приятность их ланит,
И до тех пор, пока они
Проводят ночи так и дни,
Храни их, Господи, храни!..
И ведь хранит, хранит.
Гамма
От стен отделяется гамма
И тянет волокна к ногам,
И влажное слово Агава
Вплывает в соцветие гамм.
Трава золотых сновидений
Вплетает потерянный звук
В орнамент ползучих растений,
В тепло человеческих рук.
Из трав стебелёк выдвигая,
Несёт, тишину шевеля,
На кончике остром Агава
Тяжёлую гамму шмеля.
***
Мужает молча виноград.
Бледнеет, наливаясь кровью.
Что движет звёздами? Ты рад
Узнать без всякого условья?
Узнай. И посмотри спектакль:
На Древнем Храме не пентакль
Сомнительный, но вертоград
И свет послания во мгле,
Где речь про баснословный град
И руны, как огни в золе:
«Сфинкс засмеётся,
На земле
Иссякнет жизнь,
Когда узнаешь
Что движет звёздами…»
Пеняешь
На жизнь свою, на весь парад
Вопросов праздных, не любовью
Подвигнутых, но суесловью
Подверженных?
Огнём и кровью
Налившись, полон древней новью,
Мужает молча виноград.
***
Зёрнышко моё, ласточка,
Тёплоё моё пёрышко,
Я тебя люблю, лапушка,
Девочка моя, солнышко.
В память ветерком дунуло,
Как твоё лицо светится!
Я тебе пишу, думаю,
Как же нам с тобой встретиться?
Может быть, обнять ласково,
Прошептать слова старые,
Иль зацеловать глазоньки
Мокрые мои, карие?
Ты как рожь в степи, знойная,
Девочка моя, солнышко,
Заждалась меня, знаю я,
Колосок мой золотой, зёрнышко!..
***
Ты там одна. Наверно, молча плача
Мне пишешь письма. На диван присев,
Халат перелицовываешь. Платья
На животе не сходятся совсем.
Живое там взволнованно бунтует,
Толкается, а может быть, ворчит.
Ты форточку прихлопываешь – дует.
Ложишься спать. Века идут. Стучит
Пульс на виске, и ждёшь, когда очнёшься,
На руки тельце тёплое возьмёшь,
И грудью напоишь, и улыбнёшься,
И слёзы набежавшие смахнёшь…
***
…поверни изумруд на градус
Перевёрнутый кем-то во мраки —
Распахнётся такая радость,
Засверкают такие драки!..
Неужели никто не видел
Залежь молний, огней и гроз?
Видел, видел!..
Да ненавидел.
И завидовал —
Глупо, до слёз…
***
Зима. Морозный храм.
Кумир пустыни.
Не свергнут прежде.
Не сметён доныне.
Как тут светло, как тут белым-бело,
Как снегом всё и светом замело!
Не стёкла здесь, кристаллы зажжены,
А небеса звездой застеклены.
Тут разломилась ночь кристаллом льда
И расцвела Полярная звезда.
Вот мы пойдём к звезде, мы поглядим
Как этот храм людим, как нелюдим,
Там поглядим, как ясны небеса,
Какие там леса и голоса,
Увидим всех, кто, как и мы, во мгле
Когда-то шёл и падал на земле,
Кто слышал вьюгу и смотрел туда,
Где вставлена, как изумруд, звезда,
Кто видел храм, и думал о других,
Вослед идущих, даже не таких,
Но всё-таки идущих, пусть других,
Грядущих, но идущих вдаль, таких,
След в след родным идущих, дорогих…
«Ходил месяц раньше низко —
Баба накрыла грязной тряпкой»
Из белорусских поверий
Месяц низёхонько плыл, наливался,
Золотыми боками наглел и толкался,
Облака голубые
Растолкал, озверев,
И забыл всё на свете, совсем ожирев…
А навстречу – Заря
Через реки-моря,
А навстречу – Заря-Заряница.
Это было давно.
Время было темно.
И звезда засверкала —
Денница.
И влюбилась в звезду золотая,
Похотливая, немолодая,
Потучневшая в травах молочных
Луна…
Поплыла за звездой,
За сиянною, за молодой.
Молодилась луна,
Молоком наливалась луна,
Наливалась, тучнела, светлела она,
Поглупевшая в небе луна.
И влюблённый в Денницу-Звезду
Разгневанный бог-громовник
Снял забрало,
Горний выхватил меч,
Тяжким громом-огнём закалённый,
Горний меч-кладенец
Вынул бог-громовник,
И лицо золотое луны
Разрубил пополам…
Ибо – всем по делам,
По плодам – пополам!
И – на четверти перерубил!
И одной стороной почернела луна
И сокрылась из глаз…
Ну а сам
Месяц хитренький двинулся по небесам
Тонкий, бледненький – двинулся вспять.
И уже через месяц опять
Ярко-ярко сиял небесам:
Высоко-высоко,
Далеко-далеко…
Читать дальше