Дмитрий Боррони - Стихи и рассказы - истории жизни

Эту историю рассказал мне один человек. Так что можно сказать что она правдива. Но в том виде в каком он мне ее рассказал, я рассказывать ее не буду, так как эта история будет совсем неинтересной.

Итак, дело было давно, в тридцатые годы прошлого столетие. В одной деревне. Где именно я не знаю, да это и неважно, так как в те времена эта история или подобная ей, могли происходить, и происходили повсеместно.

В доме на окраине поселка жила одна семья, она происходила из древнего рода. И славилась своими украшениями. Но после революции семнадцатого года, они обнищали, за границу им уехать не удалось, и теперь они жили здесь, в деревне под названием Страшное.

Эта деревня соответствовала своему названию, у нее была дурная слава. Все, кто жили здесь хотя бы год, знали о проклятии старой ведьмы, которая по легенде жила в чаще леса в одиночестве. Она старалась не показываться на люди, да она и не могла этого заделать. Лишь два раза в год, во время летнего и зимнего солнцестояние, она выходи́ла из своей чаще на люди, и в это самое время, все кто жил в этой деревне, кто знал об этом проклятии, сидел дома, с закрытыми шторами, и никуда не выходи́л, дабы не попасть ненароком под ее взгляд. По легенде, кто уведет эту ведьму, тот был обречен. Обречен на муки и страдание.

Семья жила в двухэтажном доме. У них был небольшой участок, и одна корова.

Сегодня как раз было летнее солнцестояние. И надо было так случиться, что в доме не оказалось ничего чем можно было перекусить. Глава семьи, мужчина лет пятидесяти усмехнулся.

– Да уж? Дела?

Его жена, молодая женщина сорока лет согласилась с мужем.

– Знаешь, это просто какая-то напасть. Сегодня летнее солнцестояние, а у нас еды нет. Что я дочери скажу? Не забывай, на кормящая.

– Да, я это знаю. Но не забывай, какой сегодня день?

Со второго этажа спустилась двадцатилетняя девушка. Она была красива и стройна.

– Мама, у нас что-нибудь поесть есть?

– Нет. – ответила мама. – сегодня как назло ничего в закрома нет.

– Но давеча ты ходила на рынок.

– Да, ходила, но то что я там купила, пошло все на выброс.

Дочь удивилась:

– Как это возможно?

– Не знаю. Очевидно сегодня кто-то хочет, чтобы кто-то из нас, этот дом покинул.

– Да уж. Дела?

Тут в разговор вмешался отец.

– Мне кажется, что сегодня все останутся голодны.

Обратившись к нему жена, осторожно спросила:

– Может ты пойдешь в магазин, купишь что-нибудь для Эммы.

Муж удивился.

– Я? – на его теле пробежали мурашки. – да ни за что на свете, я что идиот?

Жена тотчас сказала:

– Ты не идиот Петр. Просто если Эмма сегодня не поест, у нее закончится молоко, а она кормящая, не забывай об этом Петр.

– Прасковья, я знаю лучше тебя, что наша дочь беременна.

– И?

Петр внимательно посмотрел на Прасковью. И увидев в ее взгляде непоколебимое решение выпроводить его из дома, он сказал:

– Ты давно хочешь жить одна. Наши политические взгляды не совпадают, ты стала коммунисткой.

Прасковья подтвердила:

– Совершенно верно.

– Но разве коммунисты не атеисты? Они не верят ни в бога ни в черта.

– Это так. – согласилась Прасковья. – мы не верим ни во что. Есть только товарищ Сталин, и товарищ Ленин.

– И больше никого?

Прасковья заявила однозначно.

– Никого.

Петр невзначай предложил:

– Тогда может тебе сходить в магазин, заодно и корову подоишь!?

Прасковья усмехнулась.

– Еще чего? Ты муженек больше ничего не желаешь?

В это время сидящая за столом, и наблюдавшая очередную брань своих родителей, Эмма небрежно бросила:

– Да хватит пугать друг друга ведьмой из чащи леса. Вот я тоже не верю. Все это байки, байки и есть.

Прасковья запротестовала.

– Это не байки! Эта быль.

Дочь усмехнулась.

– Разве? – в ее тоне можно было уловить оттенок усмешки. – это только страшилки которыми пугают детей, не больше. И я не верю в это все. Так и знайте.

В это мгновение в дверь постучали. Все присутствующие находящиеся в доме вздрогнули. Они посмотрели на входную дверь, и непонятный, жуткий страх овладел всеми ими. Они готовы были сейчас убежать, убежать прочь из этого дома. К чертовой матери, подальше отсюда, куда глаза глядят.

К входной двери подошла Прасковья, она страшилась того, что сейчас было за этой дверью. Того, кто к ним стучался? И кто бы это ни был, он был настойчив. Скверный, противный чей-то голос кричал.

– Откройте черт Вас побери.

Прасковья осторожно спросила: