Константин Бальмонт - Константин Бальмонт и поэзия французского языка/Konstantin Balmont et la poésie de langue française [билингва ru-fr]

Or, durant que je dormais, des araignées tissèrent leurs toiles,
Et dans ses fumées lentes s'alluma le cierge jaune.
Des nuages muets glissaient aux cieux, comme des glaçons,
Et des rayons la caresse n'était pas chaude au visage.

Et quand, encore, se fut éteint celui-ci, sur la cire blanc-neigeuse
Naquit la quatrième flamme, le feu dernier.
Et il me vint que, quelque part, l'on ajustait des planches de sapin, —
Et blanc, tout blanc! apparut le Coursier annoncé…

Ты видал, у Моря серого, как метелятся пески?
Ты бродил, тоской истерзанный, в темном лесе, вдоль реки?

Ты внимал, овеян вьюгами, ветра призрачный рассказ?
Ты считал шуршанья шорохов, бег минут в полночный час?

Ты слыхал, как вихри носятся, завывая сквозь трубу?
Ты узнал, как сердце просится прочь бежать, сломив судьбу?

Ты узнал души рыдание без слезы сомкнутых глаз?
Ты узнал ли все страдание ведать мысль в последний раз?

Vis-tu, pres d'une Mer grise, tourbillonner les sables?
As-tu rôdé, par l'angoisse meurtri, sous une forêt sourde, le long d'une rivière?
Et écouté, environné du souffle des tourmentes, le poème fantomal du vent?…
As-tu compté les bruits des bruissements, la course des minutes à l'heure de minuit?
Entendis-tu les vents en transport hurler à travers la cheminée?
As-tu appris comme le cœur demande à s'enfuir, en ébranlant la destinée?
As-tu appris le sanglot de l'âme, les yeux clos, sans une larme?
As-tu appris toute la torture de connaître la pensée, pour une dernière fois!

Она была бледна, как звездные снега,
Она была нежна, как осень золотая,
На шее у нее мерцали жемчуга,
В ней греза дней жила, как лед, что спит не тая.

И то она была колдунья молодая,
И то была волной, что точит берега,
Всегда с собой одна, для каждого другая,
Забудет каждый с ней и друга и врага.

Улыбка у нее, скользя неуловимо,
Зарею нежила румяные уста, —
Глядишь, и с ней ли ты? Глядишь, она не та?

Живут созданья так из облачного дыма,
Так в ветре млеет зыбь весеннего листа,
Так Млечный Путь для нас горит неисследимо.

Elle était pâle, ainsi que les neiges stellaires.
Elle était douce, ainsi que l'automne dorée.
A son cou vivait le scintil de perles, —
Le rêve des jours demeurait en elle, comme la glace qui dort sans fondre.

Et elle était, tantôt une jeune Sorcière,
Et elle était, tantôt la vague qui ronge la rive, —
Toujours seule avec elle-même, — pour chacun différente,
Et chacun auprès d'elle oublie et l'ami et l'ennemi.
Son sourire qui imperceptiblement glisse,
Fait sur ses lèvres refléter des tendreurs d'aurore…
L'on regarde: Est-tu avec elle? On regarde: elle n'est plus la même.

Il est ainsi des êtres formés de l'impondérable des nues…
Ainsi, sous le vent se pâme le trémul de la feuille au printemps,
Ainsi brûle la Voie Lactée que ne scrutera notre esprit.

В безглазой серой мгле безмерность, безызмерность.
Безотносительность, пустыня дней без вех,
Бескрайность скатная, бродячих снов неверность,
Отсутствие путей, хотя б ведущих в Грех.

Нет линии прямой, куда ни глянет око,
Нет радуги-дуги с делением цветов,
Одна пространственность, зияние широко,
И вдоль и поперек — поток без берегов.

Поток ли, Море ли, кто точно установит?
Что ни волна, то тень, и что ни лик, то нуль.
Нет точных единиц. И слух напрасно ловит
Хотя б намек какой в пузыристом буль-буль.

Бунт буйствует боев без цели и закона.
Все тает. Плыть — куда? Вперед или назад?
О, пусть бы четко встал хотя челнок Харона!
Нет перевозчика — ни даже в верный Ад.

Dans l'aveugle, la grise opacité, il n'est que l'immensité sans normes, sans mesures,
Sans corrélations, — un désert de jours non repérés,
Une pente illimitée, l'incertitude des songes errants:
Manque de voies, même de celles qui mènent au Péché!

Il n'est point de ligne droite, n'importe où l'œil s'égare,
Pas d'arc de l'arc-en-ciel en la division de ses couleurs.
Rien que l'espace, ouvert et un,
Et au long, et au large, — un courant sans rivages.

Est-ce un courant? Est-ce la mer? Qui, nettement, le pourrait discerner?
Chaque vague est une ombre, chaque visage n'est pas!
D'unité stable, point! Et l'ouïe s'efforce en vain, de distinguer
Ne serait-ce qu'une allusion dans le glouglou des bulles qui crèvent!

L'émeute gronde sans but, sans loi.
Tout fond! Où naviguer? Ou en avant? Ou en arrière?
Oh! si seulement, distinctement, s'élevait la barque de Caron!..
Pas de nocher, pas même pour le sûr Enfer…

За гаем зеленым,
По срывам и склонам,
Певуче вела ты, тоска.
Но видно, что дважды
Для жалящей жажды
Не дышит прохладой река.

Здесь некогда юным
Я был Гамаюном,
В свирельности ласковых слов.
Но юность — лишь эхо
Далекого смеха,
Лишь отзвук далеких шагов.

Зеленого гая
Листва молодая
Роняет с зарею росу.
И юность — лишь лодка,
Уплывшая ходко,
Ведя по воде полосу.