Константин Бальмонт - Константин Бальмонт и поэзия французского языка/Konstantin Balmont et la poésie de langue française [билингва ru-fr]

Звук зурны звенит, звенит, звенит, звенит,
Звон стеблей, ковыль, поет, поет, поет,
Серп времен горит сквозь сон, горит, горит,
Слезный стон растет, растет, растет, растет.

Даль степей — не миг, не час, не день, не год,
Ширь степей — но нет, но нет, но нет путей,
Тьма ночей — немой, немой тот звездный свод,
Ровность дней — в них зов, но чей, но чей, но чей?

Мать, отец, где все, где все — семьи моей?
Сон весны — блеснул, но спит, но спит, но спит,
Даль зовет — за ней, зовет, за ней, за ней,
Звук зурны звенит, звенит, звенит, звенит.

Le son d'une zourna résonne, résonne, résonne,
Le son des tiges, la stipe plumeuse, susurre, susurre, susurre…
Le croissant des Temps, en torpeur, brûle, et brûle,
Un gémissement d'à travers les larmes s'accroît, s'accroît, s'accroît, — s'accroît.

Le lointain des steppes n'est ni instant, ni heure, ni année:
Le large des steppes, et, de voie, aucune, aucune, aucune.
Ténèbre des nuits, et muette, muette, cette voûte d'étoiles…
Immutabilité des jours: est latent un appel, — mais de qui? de qui? de qui?

Mère et père, où sont-ils, où sont-ils — tous les miens?
Le rêve du printemps étincelait: vois qu'il dort, qu'il dort, il dort…
Le lointain appelle, а le suivre, appelle, а le suivre, le suivre…
Son de zourna qui résonne, résonne, résonne…

Мне снилось, мы с тобой вступили в Голубое.
То было царство звезд, фиалок и воды.
Лазурные поля. Леса. Мы были двое.
Звезда не торопясь вела нас до звезды.

Среди высоких гор базальта голубого
Часовни были там курившихся пещер.
Шел белый дым из них, и снова в них и снова
Звук эхо нашу мысль перелагал в размер.

По берегам ручьев мерцали незабудки.
В сиреневых кустах светился фимиам.
И колокольчики, как башенки-малютки,
Светя, струили звон в лазурь Небес и к нам.

А птицы синие, что Время означали,
Летали по кругам, баюкая мечты.
И в сердце пела песнь, что кончились печали,
Что я навек с тобой, навек со мною ты.

J'ai rêvé, qu'avec toi j'entrais en l'Azur.
C'était l'empire des étoiles, des violettes et de l'eau.
Champs d'azur. Forêts… Nous étions deux.
Une étoile, sans hâte, nous menait vers une étoile.

Parmi les hautes montagnes de basalte bleu
Il était, en profondeurs de sanctuaires, des cavernes fumantes.
Une blanche fumée s'en échappait, qui de nouveau était en elles, —
Et son écho transposait en mètres nos pensées.

Le long des ruisseaux bleuissaient les myosotis,
Dans les taillis de lilas s'illuminait l'encens.
Et les campanules, comme des tourelles-enfants,
En luisant, versaient le son des cloches et vers l'azur des cieux, et vers nous.

Et des oiseaux bleus, qui prédisaient les Temps,
Volaient en cercle et berçaient les rêves,
Et dans le cœur était chanté que voici la fin des tristesses,
Et que je suis avec toi pour l'éternité, et que tu es, pour l'éternité, avec moi!

Я дам тебе звездную грамоту,
Дорогою сделаю радугу,
Над пропастью дней многогромною
Твой терем высоко взнесу.
И зори, со звездами дружные,
И зори рассветов жемчужные,
Протянут свою полосу.

Ты будешь во сне многосладостном,
Душистом как нежные ландыши,
Сквозистом как лес многолиственный,
Росистом как ласковый луг.
Ты будешь в слияньи и в пении,
Мы будем в бессмертном мгновении,
С лицом, обращенным на Юг.

Je te donnerai une épître étoilée.
De l'arc-en-ciel je ferai une route,
Au-dessus de l'abîme plein de tonnerres
J'érigerai haut, ta demeure.
Et les couchants amis des étoiles,
Et les aurores emperlées
Étendront leurs striures longues…
Tu seras en un sommeil а mainte douceur,
Aromatique comme les tendres muguets,
Transparent comme une forêt feuillée,
Roséeux comme un pré amène…
Tu seras en le point d'unité et dans le chant,
Nous serons dans l'instant immortel, —
Nos visages tournés vers le Sud.

Мне снились четыре свечи в канделябрах старинных,
Чтоб вылить их, пчелы златые жужжали весной,
И летом летали, касаясь расцветов долинных,
И в улей запрятали, с медом, свой воск расписной.

Высокие свечи различными были по цвету,
Лазурный, и алый, и желтый, и белый был цвет,
Свеча голубая светила и Маю и Лету,
А Солнцу высокому рдяный светился расцвет.

Пока же я спал, пауки заплели паутинки,
И желтая, тихо дымясь, засветилась свеча,
По небу безгласные тучки скользили как льдинки,
И ласка луча для лица не была горяча.

Когда же и эта потухла, в снежащемся воске
Возникло четвертое пламя, последний огонь,
И мнилось мне, где-то скрепляли сосновые доски,
И белый, весь белый, явился предсказанный конь.

J'ai rêvé de quatre cierges en d'antiques candélabres.
Pour les couler, les abeilles dorées bourdonnèrent au printemps,
Elles volaient en été, attouchant tout l'épanouissement des vallées,
Et célaient dans la ruche, avec le miel, la cire décorée.

Les hauts cierges étaient de diverses couleurs:
L'azur, le vermeil, et le jaune et le blanc, telles étaient leurs couleurs.
Le cierge bleu éclairait le Mai avec l'Été,
Et pour le haut Soleil luisait la pourpre ardeur!…