Леонид Яковлев - Я – имею отношенье…

Однако – канули столетья,
Тысячелетья пронеслись,
А восхищенья междометья
По-прежнему – несутся ввысь!

Способна в трепет приводить
Нас осязаемость предметов,
Событий, Гением задетых,
Судьбы его крутая нить.

Нам представляется значѝмым
То трость, то кресло и перо,
Весомость встреч, разлук причины,
Дни свадьбы, время похорон;

Намеки околокружaщих,
Надежды на семейный быт,
На Черной Речке снег скрипящий
И пуля, коей был убит…
Все – чушь! Расставлены акценты:
Он – сам оценки проставлял
И многокрылого агента
Небес – в пустыне повстречал.
Он удивленно Русь увидел,
Европы Музу пригласил,
Востока тайную обитель
Ключом поэзии открыл.

Жестокий мир и мир душевный —
Он видел сквозь кристалл волшебный.
И в этом, знаем, иногда —
Был вклад Ученого Кота.

Прожил невыездным поэтом —
Как было принято у нас,
Но никаких не знал запретов
Взгляд полудетски светлых глаз.

И оказались вдруг подвластны
Глубины духа и любви,
Страданий бездны, мудрость власти
И, впрочем, дурость, может быть.

Что обозначено душой,
Которая в заветной лире, —
Она жива в реальном мире
Невиртуальною судьбой.

И, вспышкой промелькнув зовущей,
Он смог, средь хижин и хором,
Заговорить – и ныне сущим —
Свободным русским языком!

Эти
задворки, заборы,
забытые крыши,
Ржавых
замков узелки
на чердачных запорах,
Гонки
комков голубиного пуха
и – Город,
Разноэтажно
лежащий
в предложенных нишах.

Коды
кошачьих шагов
среди шиферной крошки,
Знаки
тепла —
дымоходов кирпичные души,
Тощие
щетки антенн
на подкошенных ножках,
Клочья
причудливых туч
в просыхающей луже.

Необъяснимо
влечет,
обрываясь у края,
Этот
небрежный набросок
неброского рая —
Здесь,
среди грядок порядка,
о чем-то скучает —
Неупорядочен,
прост,
или просто – случаен…

…Лежать на травке Брайант-Парка,
Где, после трудового дня,
Из под дуги фанерной арки
Сам Бах – приветствует меня!

Старанья струнного оркестра
Под взмахом дирижёрских рук
Рождают ровный, плотный звук —
Все меньше на лужайке места.

Но резонирует струна
Совсем не в камерном объеме —
В нью-йоркском каменном каньоне
Вся эта музыка слышна..

И, откликаясь на аккорд
Из Бранденбургского концерта,
Басовое добавит скерцо
Дорожной службы вертолет.
А вот на взлет скрипичных нот
Ответ взволнованный получен —
И скорой помощью озвучен
Тревожный тон ее забот.

Но гармонически един
Тот звуковой поток эпох —
Смычков виолончельных вздох
Смыкается с шуршаньем шин.

Зал зажигает освещенье,
И от закатного луча
Уже пылает в помещеньи
Эмпайр Стейт Билдинга свеча.

Сверкает Крайслер – канделябром,
А Паблик Лайбрари стена —
На заднем фоне, как за кадром, —
Софитом кажется она.

И полон парк различных лиц,
Пришедших-для или прохожих,
Но люди всех оттенков кожи —
Земляне, в общем, собрались.

Внимала бережно поляна,
И можно было заключить:
От Иоганна Себастьяна
Нас невозможно отлучить.

Хоть говорят: «Ничто не вечно…» —
Притом – Луну упомянут,
Но все же есть такие вещи,
Что вряд ли канут иль пройдут…

В памяти
берегу
Утро
на берегу
Где
в ожерелье рос
Куст
у тропинки рос
Море
швыряло сор
Наших
недавних ссор
Дробью
соленых брызг
Метил
прицельно бриз
Волн
разъяренных пасть
Гнал
чтоб к ногам упасть

Чаял,
смирив грозу
Всплеском
слизать слезу
Бег
поменяв на шаг
Шорохом в
камышах…

…Все еще,
как в бреду
Берегом тем
бреду.

Kак возникают катаклизмы?
Когда котам – вставляют клизмы!