Алексей Рыжаков - Чёрный Магистр

– Давайте! Проезжайте поскорей!

И снова грохот, визг и скрежет.

И взрыв! И поезд с рельс слетел.

Всё это слух до боли режет.

Я умирать так не хотел…

Ударная волна схватила крепко

И вознесла над огненным столпом.

Я – в пламени, как в океане щепка,

Невольно растворяюсь в нём…

11

Вонь керосина и накал пожара

Сменились смогом городским.

Автомобильные сигналы

Слух возвращали и глухим.

Я отворил глаза, и что же вижу –

Стою на перекрестии дорог,

Машины с каждым мигом ближе,

И не смотря на зной я весь продрог.

Динамики срываю с головы,

Кидаю плеер на асфальт.

От поездов мне не уйти –

Я слышу их колёсный гвалт.

Визг тормозов, треск стёкол битых,

Глухой удар столкнувшихся машин,

Наполненные болью вскрики.

И я бегу куда-то что есть сил…

12

Ни на секунду не сбавляя бега,

Я с подоконника срываюсь.

Мне до земли не менее парсека.

И от видений я скрываюсь

В безбрежном океане злата,

Мир заполняющих ветвей

Осины, провожающей куда-то,

Шептавшей нежно – не робей…

13

Из битых стёкол веет сквозняком,

И струпья сорванных обоев раскидало.

Дверь тарахтела сломанным замком,

Когда её вновь ветром открывало.

Стул не давал ей распахнуться –

Это последняя преграда.

Я не могу никак проснуться –

В ушах вагонов канонада.

Пинком стул отправляю в угол,

Дверная ручка вновь в моей руке,

Если сказать, что я испуган

Так значит промолчать вообще.

–Я не пойду, – себе шепчу,

Руками слёзы утираю,

Но ручку на себя тяну

И порог переступаю.

(лирическая повесть)

Прими собранье пёстрых глав,

Полусмешных, полупечальных,

Простонародных, идеальных,

Небрежный плод моих забав,

Бессониц, лёгких вдохновений,

Незрелых и увядших лет,

Ума холодных наблюдений

И сердца горестных замет.

Пересмотрел всё строго –

Противоречий очень много,

Но их исправить не хочу…

А. С. Пушкин «Евгений Онегин»

I

Внук славной той Екатерины,

Чей образ чтим через века,

Наделал зла, ну что ж, простим мы,

И осуждать не станем зря.

А может мы его пеняем,

Но вовсе нет его вины.

Чего за зря всё тут решаем

Дела минувшей старины?

Он Александр – император

Великой, Доблестной Руси!

О нём все помнят, каждый знает,

Но знать ли мог об этом ты?

Нет, думаю, наверно вряд ли

Знаком, читатель, ты с порядком,

Что становить хотел отец,

Но не успел – сынок-малец

Дорваться к власти всё ж сумел,

Как говориться – смел и съел.

Быть может даже поневоле

Он трон таким путём достиг,

Ведь знают все ещё со школы,

Что Павел жертвой пал интриг.

Глупец пошёл на поводу

И сам привёл себя к концу.

Но Александр с этих пор

Держал в душе своей укор,

Себя всё пуще проклинал,

Хотел раскаяться, но знал,

Что нет теперь ему прощенья,

А самому себе же мщеньем

Не помочь, так полно грусти и хандры!

На то ведь все они цари,

Что духом дóлжны быть сильны,

И думать нужно о стране,

И только после о себе.

Но рана рваная в душе

Забыть ему о той вине

Позволить так и не смогла,

И грусть с ним всюду и всегда.

Шли годы царствия его –

Зачем вдаваться мне в детали?

Ведь наш рассказ ведь не о том

А как мы ранее сказали:

Военные селенья, хутора,

Павла покойного мечта.

Чтоб жили все, как он хотел,

Как в армии, в солдат манер.

Чтоб делали всё по приказу:

Война, работа, свадьба, сон.

Не смог он сделать это сразу,

А после, знаете, помёр.

И вот, чрез годы, через время,

Ведомый долгом иль виной,

Поднял забытую всем тему

Наш император молодой.

И повелел своим законом

Учередить по всей стране,

Свидетелем был люд придворный,

Эти селения к весне…

II

Не раз петух уж прокричал,

Как будто б новый день призвал,

Но власти тут он не имеет.

Приказам не внимать не смеет

И ни один живущий здесь

В одном из сотен тысяч мест,

Где людям взвален был их крест,

Что несть придётся чрез года

И даже после того дня, когда

Весть декабристов навсегда

Вселится в русские сердца.

Повсюду силились внести порядок,

От глубины садовых грядок

До отношений меж людьми,

Как в службе боевой, так и в любви.

Порой всё доходило до абсурда,

Когда начальство в месте людном

По списку называло имена