Таня Станчиц - ОЛОВО

Книги, песни, цветы и мечты —
Отмечталось, отпелось, отснилось…
Мне повсюду мерещился ты,
Но и это почти позабылось…

Не забылась лишь горечь потерь —
Ни вином, ни слезами не смыло…
Я не верила в смерть, но теперь
Я зародыш её ощутила;

И быть может, в далёкой стране,
Где не будет ни боли, ни тела —
Боже мой! – возмечтается мне,
чтоб, как прежде – пекло и болело.

В костре сожгу и злобу, и унынье;
отчаянье, и горе всех миров!
…Но даже звёзды с неба смотрят ныне
глазами век не доенных коров…

Покорность, и печаль, и всепрощенье
присущи этим горестным глазам:
«Я всё прощу – и боль, и преступленье;
Я всё перетерплю и всё отдам:

и молоко – из клевера цветочков,
и шкуру в бело-палевых блинах,
и даже драгоценного сыночка,
как некогда писал великий граф —

чтоб были вы и сыты, и здоровы,
чтоб называли Зоренькой, любя…
Я божья тварь. Я – глупая корова.
Ах, отпустите в Индию меня!»

Глаза её – как краденые сливы.
Рога её – как месяц золотой.
Танцуй, корова! Будешь ты счастливой,
но только – как и я – в стране иной…

Я лягу на тебя, возьму за шею,
мы полетим сквозь белую сирень
оттуда, где так мало мы имеем
туда, где всё – любовь, и нет потерь…

Ведь млечный путь тобою был проложен
средь незабудок, клевера и звёзд!
…Использовать нас было так несложно,
и способ избавления – так прост…

Дождём омыта шёлковая шкура,
я голым пузом прижимаюсь к ней…
Прощайте все! «Иисусы» и «Иуды» —
вам больше не видать души моей.

Я видеть тебя не хочу,
я видеть тебя не желаю,
уж лучше пойду я к врачу
который меня понимает.

Он ухо приложит к спине,
тихонько, чтоб лёгкие слушать —
ведь ты не приходишь ко мне,
и я задыхаюсь, мне душно.

Он ухо приложит к груди,
где сердце безумное бьётся:
не-верь-не-на-де-й-ся-не-жди,
твой друг никогда не вернётся…

Он грустно посмотрит в лицо,
за плечи встряхнёт осторожно,
и скажет: в конце-то концов,
девчонка, так жить невозможно!

Он выпишет мне – ЗАБЫВИН,
и горький бальзам – РАВНОДУШИН;
он выпишет – АНТИЛЮБИН…
Но этот рецепт мне не нужен!

Он даст направленье к врачу
другому, хорошему другу…
Я видеть тебя не хочу!
Уж лучше пойду я к хирургу.

Я лягу на стол, и опять
он спросит участливо-нежно:
ну-с деточка что вырезать?..
Отвечу я: сердце, конечно.

Он даст мне хороший наркоз,
и мне на прощанье приснится
твой дом, и лохматый твой пёс…
Сестрёнка, и детские лица…

Пусть я не проснусь никогда!
Во сне так спокойно и тихо…
Я жить не хочу без тебя.
Девчонка… Слабачка… Трусиха…

«The dream is over»,
сон исчез,
и небо —
не упало;
и подлый бес
в меня не влез,
когда тебя не стало…

«I’m scare,
so scare!» —
кричала я —
Не мучайте! Довольно…
И напивалась,
как свинья,
и мне —
почти не больно.

Ну что ж…
так значит —
«Let it be " —
как сказано
у Бога…
Ведь если б
не было любви —
была бы жизнь
убога…

«Show must go on» —
споём, друзья,
и улетим со сцены
в тот мир,
где все —
и ты, и я —
любимы и бесценны!..

Спой :
«I am going slowly mad» —
и улыбнись печально…
Ведь если в мире
смерти нет,
то это —
не прощанье.

И только
«I am not in Love»
мне фраза не понятна…
Хоть мысленно,
меня обняв —
возьми её обратно!

Это чувство невыразимо…
Это разумом не понять…
Почему так неумолимо
В нас желание обнимать…

Дорогую для сердца книжку…
Новорожденного щенка…
И единственного мальчишку…
И летящие облака —

Золотые стада оленей…
И отца, что уходит в ночь…
… На родильном столе колени
У жены, что рожает дочь…