Таня Станчиц - ОЛОВО

Помогу ему убежать
В море синее – навсегда!
И, наверное, буду ждать…
А беда – это ле-бе-да…

Лебедь белая на пруду…
На лебедке меня тащи!
Ох, либидо мое! Ту-ту.
И давно разошлись врачи,

Приговаривая: Ну, Зорг!
Вы – чудовище! Да!
– Я зна…
Ну а эту… Пожалуй, в морг.
Слишком сильно любит она.

Не люблю процесс раздевания.
Так неловко… Тряпье летит.
Лучше голыми быть заранее.
А душа? Да черт с ней… Болит…

Я, наверное, это сделаю.
Да. Закрою глаза – и ах!
Не напрасно ж дано нам тело?
Так пускай это будет… (Б) ах.

Не формальный. С тоской и нежностью…
Одарить… Защитить… Согреть…
Чисто-бережно… Без поспешности.
Чтоб пустою не умереть.

Иоганн Себастьян… Органный!
Прославляющий чистоту…
Чтоб рехнуться в святом оргазме —
Прижимайте меня к кресту!

Но… Мне мало одной симпатии…
Ты прости… Не могу вот так!
Мы обнимемся по-приятельски…

Филармония. Вечер. Бах.

Мы страстью неодолимой
Больны… Нас повесить надо.
Мы ищем людей любимых
Средь стран и миров… Средь ада.

Среди корпусов больничных,
В палатах реанимаций…
Без умыслов. Без приличий.
В угаре реинкарнаций.

Мы ищем родные души.
Мы ищем родные руки.
А после смываем в душе
Ошибки, грехи и муки.

И, дикой тоской томимы,
Целуем родные строчки…

Мы ищем людей любимых…
Чтоб сдохнуть поодиночке.

От хочу до люблю миллионы миль.
От люблю до хочу миллионы лет.
Тигры пляшут в груди, а на море штиль.
Зарождается шторм, кораблю – привет.

Эти лапы как волны, и будут бить,
перекатывать палубу, все круша.
Треснет парус, и вместе – желанье жить.
И куда-то наверх полетит душа.

И в зеленую пропасть нырнёт корабль.
И рассыплются шлюпки… Спасённых нет!
Зашевелит клешнями усталый краб…
От люблю до хочу – миллионы лет.

Дикая девочка Севера!
Как же тебе одиноко…
В поле лилового клевера
Спишь… И ладошка под щеку…

Сны обвивают полынные…
Синие и голубые…
Ивы с запястьями длинными…
Лошадь с индейскою гривой —

Вот, наклонилась над речкою,
Лижет студеную воду…
Ох, не играйте с сердечками
Девочек этого рода!…

Как хочется найти себе под стать
такого же урода и задиру!
В четыре лапы ясень обнимать,
на великах гонять по белу миру!

И чтобы с полки СОЛЖА и НАБОК
нам тихо и печально улыбались
в том небе, где никто не одинок…
Где мы с тобой устроить постарались

сосновый лес, черничный ипподром,
и JETHRO… JETHRO-TULL-овые пляски.
Давай на мох зелёный упадём,
и чтоб никто не видел наши ласки…

Уйдём под землю, воду и листву,
сплетёмся крепко-накрепко корнями,
и призовём еловую братву
шатры свои раскинуть здесь над нами.

Уйдём, обнявшись, в море умирать…
Возьмём с собой гитару, флейту, лиру…
Как хочется найти себе под стать —
такого же урода и задиру!

Надо просто расслабиться,
и отдаться течению…
Ни о чём не печалиться
и забыть про мучения…

Жить щенячею радостью,
бытовыми делишками…
Примириться со старостью…
Ночью – с плюшевым мишкою.

Раздеваться с закатами…
Одеваться с рассветами…
Никого виноватыми
не считать… только это бы!

Чтобы горлом слова
больше кровью не брызгали.
Чтоб горели дрова,
тихо сыпали искрами…

Чтоб внутри не пекло,
не сжималось, не плакало.
Разбиваю стекло —
вот, собачьею лапою…

Она умирала от жажды.
Она умирала от голода.
Там каждая может быть с каждым…
Сбежала из этого города!

Вот фифа! Такие же гены,
и нечего корчить невинную…
Мы выползли все из геены,
в неё возвратимся, родимую.