Евгений Крашенинников - Магадан – Москва, далее со всеми

* * *
Косит ряды здравомыслящих пандемия безумья…
Кто бы подумал, что буду писать я на злобу дня…
Две бесконечности дадут одну бесконечность в сумме…
Нечего делать Ахиллу, как лишь черепах догонять…
Жизнь удалась, и в наших подгузниках сухо…
Не обязательно на смену радости должна прийти злость…
За сколько дней рассыплется в прах дохлая муха
Пронаблюдать так мне в жизни и не удалось.

* * *
Славно выставить умного за дурака,
Пресмыкаться заставивши гордого.
Вот сослали Высоцкого под Магадан,
Хоть названием аэропорта.

В шуме шуток несвежих ширится фальшь.
Учит думать невежа учёного.
Я люблю, чтоб скрывался под снегом асфальт,
Когда белого больше, чем черного.

* * *
Мир ограничен, безбрежна душа —
Расплёскивает время,
Хочется сердце рукою сжать
И только ему верить,
Блёклые буквы параграфов смыть…
…
Шагами наполнят гулко
Внутренний дворик Лубянской тюрьмы
Вышедшие на прогулку.

* * *
Прах с подошв отрясал вслед ушедшим годам:
Кто захочет догнать – не дознаться тем.
Новый год я встречал в пяти городах,
День защиты детей – в ста семнадцати.
Километры бравад, килограммы обид,
И ночной пустоты килонолики…
Утром мир этот мыльный в пузырь превратит
Террорист за соседним столиком…

* * *
Далеко ль до старости?
Сдулся в море парусник,
Правда, в морге париться
Кашель не велит.
Предвечерний градусник —
Поводок для радости.
Но в бараке староста
Угли шевелит.

Телеслепень шастает,
Норовит с участием
Лжицею причастников
Перезаражать.
Схлопнутыми ластами
Не прибить заразного,
Будь готов к прекрасному —
Перезаряжать.

* * *
По срезу гладкому, по резким линиям,
По смутным контурам течёт смола.
Движенья верные, удары сильные.
А деревяшка – да, умерла.

Сперва топориком – легко и впроскользь,
Потом рубанком – до чистоты.
Сперва природе задашь вопросы,
Потом ответить сам должен ты.

* * *
Обтрепались края облаков,
Опоздавшую птичь подметая.
Кошки гадят на крышах тишком,
И прохожие пыль поднимают.
Сытый ноль в прейскуранте побед,
И вопрос над заученным текстом…
Ну а тот, кто уверен в себе,
Поперхнётся за ужином кексом.

* * *
Лезут в окна упрямо
Любопытные листья.
Смотрят на них из рамы
Остекленелые лица.
Листьям на ветках тесно —
Тянут ручку дверную.
Людям неинтересно:
Плюнули – и отвернулись.

* * *
Из кустов голодные звери
Провожают глазами птиц.
Вертолёт, подлетая к цели,
Промахнувшись, грохнулся вниз.
Если первой любви поверить,
Не сорвать поцелуев на бис.
Закуси херес из Марбельи
Огурцами из Луховиц.

* * *
Снег, сползавший с сопок по ночам,
Ветер в море сдул, как с пива пену.
Сонно телевизоры урчат,
В домиках поскрипывают стены.

К выхлопу последнего такси
Город жмётся, словно шарик сдутый…
Ночью даже Магадан красив,
Если встать спиной к пединституту.

* * *
За окном хлещут ветки
Ночи жёваный ком.
За стеною соседка
Не храпит ни о ком.
Куча грязной посуды
На фамильном гербе.
И фонарь, как Иуда,
На засохшем столбе.

* * *
За окном колеблется тень от провода.
Провод оборвался ещё в прошлом году.
Каллиграфическим почерком строчки ровные
Незачем записывать в доброкачественном бреду.
Даже постоянство становится временным,
Вечность перехватываем на лету.
Пожалуйста, отойдите с линии моего зрения
И не загораживайте пустоту.

* * *
Шагами двор я измерил:
Пятнадцать на тридцать пять.
Нового нет на свете,
Сколько глаза ни пяль.

На асфальте столицы
За оградой дорог
Только мёртвая птица
И мха вырванный клок.

Как же могло случиться?
Как попасть сюда мог?
Откуда бывшая птица?
Что за нелепый мох?