Владимир Берязев - Моя ойкумена. Лирика 1979-2009

Мы Май помянем, Братство, Мир и Труд,
На небо глянем: господи, пора бы!..
Пора сдавать порожнее стекло.
Сливай надежду! Рай уже не купишь.
Вон вылупился в небе жирный кукиш:
Знаменье, бред, архангел, НЛО…

В краю ворья течёт Амударья,
Течет в печальный стан Каракалпака,
Где бедный Ленин на стене барака
Висит, не понимая ничего.

На всю семью наварена кутья.
Господь, спаси!..
Но – кабы не Россия…
Не выбирайте между двух насилий:
И там и здесь достаточно вранья.

Однажды разворована река —
Вода ушла на лживые помои.
Лишь испарений облако немое
Стоит над нами в форме колпака.

Пока, мой друг,
Покоя сердце про…
Про что то бишь я?
Ах, да – про азиатов!
Где стол был яств,
Там нынче мирный атом,
И по песку кораблики плывут…

Я лозунгом в мозгу поковырял —
Тупая боль отозвалась в желудке.
«Пора просить взаймы у проститутки» —
Сказал и плюнул,
И ушел в астрал!

Но там застрял.
Меня обволокла,
Темна, как волоокий взор коровы,
Любовная парная тяга слова.
Да жуть, какой полны колокола.

Густая медь высасывает боль
До точки в ослепительном зените.
Я не реален, леди, извините!
Я там, где светит абсолютный ноль…
Или не светит?
Ясно лишь одно:
Увы, не светит – стать Наполеоном.
Ни баобабом, ни хамелеоном…
Самим собой – и то не суждено.

Я нереален.
Кто меня любил,
Те знают эту тягу ускользанья,
Но лишь они создатели сказанья,
В котором я не числился,
А жил…

Мы вновь за водкой,
Словно в Мавзолей,
А в Мавзолей,
Как в праздники за водкой…

Не все ль равно —
Здесь с пробкой, там с бородкой?

– Кто крайний?..
И чем очередь длинней,
Тем наша цель прекрасней и родней.

Где Бакунин и Мор погребли рукомёсла,
Племя нищих воскресло во славу стыда.
Беглый вор и монах воротились сюда,
И забор обесточел, под которым замерзла
Без еды и суда роковая мечта.

Вор последний патрон подарил конвоиру
И с народным контролем пошел по рядам,
Крикнул «Гоп!» (а бродяги за ним по пятам),
– Погуляем ужо! – вынул пачку «Памиру»,
Плюнул: – Эх, я ли нынче не штабс-капитан?!..

Вот и спичка зажглась над кровавой геранью.
Вот и ветхие головы пали на стол.
То ли будет, коль старец, унижен и гол,
Просит милостыню
не с молитвой, а с бранью…
И презренье швыряет монеты в подол.

Лишь монах, лишь монах не теряет надежды,
Впопыхах и впотьмах обходя городок.
– Милость близко. Ступайте за красный порог.
Зрящий – видит. Омойте туманные вежды.
И молитесь, молитесь любя.
Да поможет вам Бог.

Крыша съехала с Дома Советов
И на площадь Победы легла…
– Что же делать? – спросили поэтов.
– Надо бегать в чем мать родила…

Обнажились в покорной отваге,
Смастерили в кумирне сортир
И, подъявши партийные стяги,
Ритуальный устроили пир.

Мед по жилам и мухи на яствах!
Жир на пальцах и пляс на костях!
Покаяньем себя опоясав,
Князь поет о славных вестях!

Но метельной фатою столицы
Покрывает змеиный год…
На лету загораются птицы.
И кольчуга под кожей растёт.

Здесь я родился с горбатой душой троглодита —
В копоти, тьме, в каннибальской пещерной стране.
И золотая, как облачный храм, Атлантида
Только в обломках богов доходила ко мне.

Здравствуй, Венера! ау, допотопная вера, —
Юных страстей зарастающий мемориал…
Давняя эра! Хрустальная певчая сфера!
Недостижимый, ах, боже ты мой, идеал…

Здравствуйте, Музы, зарытые в общей могиле.
Боги живут, пока ищет любви человек…
Звездное небо да тайные знаки на глине —
Все, что тревожит в нас память божественных вех.

Где вы, герои, – гераклы, тезеи, ахиллы?..
Свет Елисейский и крики кровавой звезды…
Вы погубили друг друга, ваши могилы —
Место пиров безъязыкой пещерной орды.