Вячеслав Ладогин - Бульварный роман. Исповедь алкоголика (сборник)

Когда динамик хрюкнет, что твой боров,
Урицкого обидит моего,
Я напишу на каждом из заборов:
Один за всех, и все до одного!
И де Тервиль, всей роте мушкетеров
Жрать запретит лягушек, ничего,
Он скажет, понимаю Вас, Егоров,
Хотите жабу. Ан, не comme il faut!
Жаб мне не жрать, понятно, остолопы,
Не то хуй вас дождутся пенелопы.
Я закатаю в сральню вас, друг мой,
И вас, друзья мои, мсье, дрючте баб
Уж лучше. Кто вчерась дрыща от жаб
Испортил связь, оглушен, знашь, вьюгой.

Испортил связь, оглушен, знашь вьюгой.
Промеж времен, как глаз, моряк
Кронштадтский
И распят был на льду душой нагой,
И ленточки на венчике так адски
Звенят у бескозырки козырной.
Все снова как-то вышло по-дурацки
Вновь, Ольга, дежавю мое со мной —
Рояль… На беленький ледок кривляться
Да выпал, падла, беленький снежок,
Да трупики мотросские, как надо
Запастерначил, за стежком стежок
Вот мой бокал, чьих губ на нем помада?
Оль, ты зачем пила? Нам хватит споров,
Являюсь я лишь зрителем приборов.

Являюсь я лишь зрителем приборов.
Которые принадлежат не мне,
Они принадлежат другим, в которых
Струячит жизнь, которые во сне
Восходят на белейший из линкоров
И уплывают по лучу в окне,
Проникшему с утра в разрез на шторах,
Чтоб осветить лежащих в глубине
Детей мечты, когда-то затонувших,
Руками жадно обнимая снасть,
Чья жизнь теперь лишь повесть лет минувших
В которые рассудку не упасть
С поднебесья ни бомбой ни строкой
Мне облачность забила видовой.

Мне облачность забила видовой
Учебник, и закрыла панорамы
На коих был нагляден так герой
Любой строки немой российской драмы
Где был предъявлен грешник и святой
Где всяк поймет, что господа не дамы,
Где Брюсов дострадался ерундой,
Что в вазы Зимнего насрали хамы.
Теперь конечно стало ничего,
Когда б не новорусское блядво,
Когда б в тумане меньше дирижеров,
Которых нет, и до ре ми фа соль —
Какая боль, какая ж, Ольга, боль —
Простор, погода выказала норов.

Простор, погода выказала норов.
На уровне трав полевых – мой кар,
Я вижу пятна шляпок мухоморов
В лицо мне мчится смерти перегар
Белесый подполковник из майоров
Брательник. Но поэт не есть Икар.
Лик матери взволнован, бледен, стар
Когда б вы знали, из каких же соров
Взлетает в поднебесье по дуге
Душа, когда выходит из пике
Истории, любившей умноженье
О, радуга, о, спектр разложенья
Веранда, свет оконный, свет свечной
Куда летишь ты, самолетик мой?

Куда летишь ты, самолетик мой?
Мой мотылечек. За стекло глубоко
В коричневатый, сочный день живой
Скажи там солнцу, чтоб взошло с востока,
И больше ничего. Живи, родной,
Гораздо больше выданного срока,
И будь всегда в строке моей со мной,
В строке моей со мной не одиноко
Янтарь и жемчуг стоят ремесла
Но ты, в чьих крыльях рифма ожила
Достоин даже дуновенья Бога,
Который создал все живое, строго
Сказать. Сядь кладезю времен на ворот.
Какой тебя, сиротка примет город?

Какой тебя, сиротка, примет город?
Какая ж тебя вынесет земля,
Теперь, когда сковал потоки холод
И души в проруби – на мотыля?
Ввысь прыгнула душа, чей рот распорот
Крюком Петра и Павла. Боже мой, —
Душа сказала, жабры вскрыв, мне холод
Полезней духоты подледяной
Я больше не хочу быть акварелью
Душа сказала, быть собой учусь
Поэт, не сравнивай меня с форелью
Иначе я душевно огорчусь.
Куда же я взлетела наугад?
Не Китежбург ли прошлый Ленинград?

Не Китежбург ли прошлый Ленинград?
Вокруг меня, реальней чем мы сами
Не здесь ли колыбельные творят
Все гусляры с тресковыми усами,
Не здесь ли пивом алкаша поят,
Не здесь ли, околдован небесами,
Подросток на вокзале под часами
Той самой девочке тот самый взгляд
Отдаст, постой, Кола Бельды, олени
Я помню этто чудное мгновенье
Орет Высоцкий жаренным жерлом
Кать. Катя. Катерина два с жезлом,
Весна. Исакий гордой головою
Сокрывшийся под ладожской водою.

Сокрывшийся под ладожской водою.
И дух над ней. И дождь над ней. Потоп.
Прощай, любимый город, все родное,
Уходим завтра в море, пушка хлоп!
И сизый голубь на ладони горя
Хлебнувшего матроса, только столп
Александрийский, ангел в чистом море,
Как в чистом поле, крест кладет на гроб
Ликуй, Москва, отличена ордою
Подавлено восстание тверское,
Но что теперь? Уж сколько лет. А зим?
И Китеж для Орды неотразим
Смотри в глаза воде и прячь свой взгляд,
Чтоб ни германоговорящий гад…