Вячеслав Ладогин - Спички

О буковки мои, вы за меня вступитесь, —
Черницы, скромницы, вы – пуговки души…

Иду – и чувствую себя вполне как витязь,
К моим услугам ткань: обмер – раскрой – пошив.

Откуда я здесь… Вот, из бездны греха
Меня извлекла повитухи рука,

Чтоб сладостным образом очаровать,
Чтоб тонкую кожу мне с сердца сорвать,

Чтоб бездну небесную сердцу приснить,
Чтоб кости в каверне земной схоронить.

На тебя есть много видов,
Коль уж водку пьёшь один.
Дорогой Денис Давыдов,
К сердцу в гости заходи!

Наших били, – говорится,
Мы за это вас ату!
Враг удрал, жерло дымится,
Фронт являет красоту.

Скушно, братцы, преть, влюбляться,
На паркетах топотать,
Неумело извиняться,
На верандах чай глотать.

Бац! Картечью пли! Победа!
Строки – парами гусар.
Иностранцы, брысь отседа,
А за удаль – портсигар,
Весь – в брильянтах – нет им сносу,
Долговечен, как стихи.
Нюхай, прапор, папиросу,
Всё вкуснее, чем духи.

Скушно, братцы, преть, влюбляться,
На паркетах топотать,
Беспричинно извиняться,
На верандах чай глотать

В облаках парить прелестно,
Ибо рифма лупит в цель,
Слоги вымеряны честно.
Бац! Бац! К чёрту канитель.
Час дымком понаслаждаться,
Покуражить, погалдеть,
Прыг в седло – и снова драться,
На крылатом усвистеть!

На тебя есть много видов,
Если водку пьёшь один.
Дорогой Денис Давыдов,
К сердцу в гости приходи!

Звук имперской торжественной меди
Лжёт, терзаясь, душа извелась.
Говорят, мы в России – медведи.
Что ж, тогда акварель есть о нас:

Бур медведь на подтаявшей льдине.
Ниотколь, никуда, во нигде
Плыть весной в скучной пропасти синей…
Нет бы – к соснам рвануть по воде!

Путь озёрный туманом дымится.
Вышивают лучи гобелен.
Грязный по ветру мех шевелится.
Кем-то брошен полиэтилен,

Лёд. Со зверем, пловцом злополучным,
Лозунг рядом – рекламы пивной.
– Для чего же мы бедного мучим? —
Брата спрашивал луч золотой.

Ветер воронье гнездо из ветвей выдувает:
Осень-бомжишка скитается, пёс подвывает.

Не прекращается дождь и, глумясь надо мною,
Нудно диктуя, с указкой гуляет за блочной стеною

С мятыми фалдами, плечи сутуля, прической
Мелко трясет паклевидно-седой, узнаёшь?
Школьным тираном нудит в сюртуке маршаковском:
«Осень, осины, осока», – диктует мне дождь, —

«Петли ворот ржаво, скрипами ветер встречают».
«Глина… листва… вслед УАЗу дворняга бежит».
«К мокрой качельной доске лист бардовый пришит».
«Ветра порывы сырые качели качают…».
«Ветер воронье гнездо из ветвей выдувает».

«Влажные выбоины. Хлябь. Раскисла дорога…
Пишешь ли, Слава?. Надеюсь, помарок немного».

Утрешняя грёза
Как хрусталь звенит —
Эхом ли канона Критского Андрея,
Теньком ли синиц.

Рыхлый снег истоптан,
И бугристый вид
Приобрёл – как вырван, брошен,
Лёг в асфальт, мокрея,
Ворох пушкинских страниц,

Где былые грёзы
Во былой хрусталь
Плещут бывшее молодое вино.

Окно.
Печаль,
Печаль,
Окно.

Грустно с чего,
Это – Бог весть,
Но – тоска. Я – до края дошёл,
Из души древле-чудная повесть
Всё нейдёт, всё владеет
Душой.

Свежо на реке.
Смеркается.
Спокойно текущий, пуст Рейн.
Береговая сверкает вся
Скал гряда от вечерних лучей.