Нина Юшкова - Смятение и покой. Стихи

© Нина Юшкова, 2021

ISBN 978-5-0053-2254-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Спасибо, родной мой, за позднюю встречу,

За то, что наш путь Провиденьем отмечен,

За ту необъятность, что кличут любовью,

За то, что играет волна в изголовье

Палатки, затерянной в Ладожских шхерах,

За жизнь без оглядки, прогноза и меры,

За ту красоту, что даётся немногим,

За то, что колёса сжирают дороги.

Пускай вместо роскоши жаркого Крыма

Поля иван-чая проносятся мимо,

Ни пальмы, ни розы – ромашки и клевер,

За то, что любить научил русский север

И жгуче-холодные, чистые воды,

Опасное, страстное чувство свободы

В безлюдных просторах озёр бесконечных,

За чудо-мгновенья, что с нами навечно,

За то, что единым желаньем палимы,

Картину собрать по кусочкам смогли мы.

Сны мои – ветки черемух в лицо и роса и сладость

Меда и терпкость вина, и черемух дурман, дурман…

Сны мои – смех твой и легкость моя и радость.

А просыпаясь, слепая, дурная, бреду сквозь туман.

Все я могу – и летать, и любить, и ломать, и строить.

Силу и молодость-счастье-свободу плещу через край.

Избы тушу я плевком. Коня не вопрос успокоить.

Все отдаю по дешевке. Верните потерянный рай.

Есть под землей в моем личном аду заветные точки.

Три остановки метро, где не поздно еще повернуть.

Где вместо общей судьбы я выбрала путь одиночки.

Ложь. А кому теперь лгать? Оба знаем печальную суть.

Здесь на земле столько яблок, что хруст их почти не слышен.

И уж конечно же в каждом – познанья-прозренья сполна.

Я ж обожрусь до икоты пьяных и приторных вишен,

Пусть в голове чудесята-бесята, зато не одна.

Вместо дуэлей, стяжания славы, денег, успеха —

Дом для семьи, к суетным близким любовь до конца, конца…

…А за стеной, стеной… – гром веселого буйного смеха!

Ночью же… теплым касанием от шеи и до крестца…

Луна сквозь сосны в озере плыла.

Смотря на угли, женщина сидела

С лицом совы и со змеиным телом,

С глазами, изгоревшими дотла.

Она варила пищу на костре.

С неловких рук, покрытых волдырями,

Казалось, кожу слизывает пламя,

Светящуюся в лунном серебре.

Она сняла одежду на ветру

И в воду ледяную погрузилась.

Лицо гримасой муки исказилось

От стужи, пробежавшей по нутру.

Она плывет и знает наперед,

Что сменит теплота палящий холод,

Что утолится самый лютый голод,

Ожоги заживут и боль пройдет.

А он не сможет пережить опять

Неотвратимость своего ухода,

Ему теперь дарована свобода

Земную круговерть не повторять.

Она разучится и плакать и жалеть.

И станет звонким смехом заливаться

И яростно другому отдаваться,

И песни дикие, волнующие, петь.

Он понимал, что скоро он умрет.

Не будет для него освобожденья

От горестного, тяжкого мученья,

И Смерть мученье это оборвет.

А ей – растить детей, творить, цвести.

И чувствовать его с собою рядом.

И пеплом сердца своего и пеплом взгляда

Все посыпать, что встретит на пути.

Мы были так красивы и юны!

В тебе – покой натянутой струны,

Я – трепет, щёчки пухлые, наив,

Отныне мир мы делим на двоих.

На тонкий палец не идет кольцо,

И ноги наливаются свинцом,

Но в списке отрицательных примет,

Такой приметы вроде бы как нет.

Мой лёгкий поцелуй неуловим.

Не успевает «птичка» вслед за ним,

Лишь твой обескураженный анфас,

И вот уж гости поздравляют нас.

Порханье платьев и цветов каскад,

Вот выхвачен отца печальный взгляд,

Торжественных костюмов череда.

Объятия сердечней, чем всегда.

И как лучатся будущим глаза!

Его, хвала богам, не предсказать.

Тебе осталось девятнадцать лет…

И я старею без тебя, мой свет.

Порой ты озарял, порой слепил,

Воспоминаний рой и жгуч и мил,

И карточки со мною говорят,

И в зеркало случайный брошен взгляд,

Бесстрастно из зеркальной пустоты

Сказали мне – та девушка не ты.

Любимый, не осталось фотографий.

Сгорел театр. И с ним сгорел твой дом.

Одной из самых лучших эпитафий

Явилась песня, спетая огнем.

Любимый, мы любовь играли плохо.

Фальшивили. И путали слова.

Ты – трагиком в костюме Скомороха.

Я – костюмером на замене Льва.

Но Зритель хочет настоящей крови,