69° северной широты - Явь

Где синий цвет небес сгущается в чернила
И кляксы пачкают алеющий закат,
Ты руки нежные на глобус опустила,
Заставив грудь ломаться в ритме канонад.

Слезу сморгнёшь, и чёрные ресницы
В чернилах неба зажигают звездопад,
Что эти звёзды – прах и небылицы,
Горят и гаснут для земной мечты, услад.

Скрипит подставка от вращения планеты,
Кружатся страны, префектуры, города.
Ты пальцем поведёшь – маршрут уже начертан,
Пока ты здесь, но завтра рок несёт туда.

Не нужен азимут, и нет нужды в созвездьях,
Пути давно известны в серости дорог.
Когда? Куда? Уже неинтересно,
Так мало значат километры. Их итог…

Часы молчат: механика погибла.
И пусть молчат до ржавых шестерней!
За циклом стрелок наблюдая неотрывно,
Теряем тех, что были всех важней.

Урания, прошу, побудь со мною,
Коснись чела холодной, мягкой пятернёй.
Когда уйдёшь, я дверь на ключ закрою
И в путь отправлюсь без оглядки за тобой.

Недолго будет длиться ожиданье:
Исчезнет скоро серость вся и лёд!
Не тяготит теперь сердца желанье —
Увидеть солнца луч и чистый небосвод:

Вот-вот весна легко войдёт в широты,
Что далеко на север простерлись.
Не вспомнят люди вновь зимы невзгоды,
Лишь рады будут, что цветы зажглись.

И снова зеленью густой, прелестной
Мой отчий дом – полярная земля —
Как волосы распустит косы леса,
А с ними – тундры дикие поля.

Я не царапал кисти рук
Шипами роз и краем бритвы,
Не испытал душевных мук,
Рыдая в пламенной молитве.

Не бил в лицо, ломал сердца.
Такое, я признаюсь, было.
И отрекался от Творца
Прилюдно шумно и глумливо.

На крае света рос шпаной,
Легко дышал в неволе дома,
Бросался в омут с головой,
Не ощущая в горле кома.

Свободу чуял в кандалах
И, радостно их надевая,
Вертел я скрипочку в руках,
В стихах беды не ощущая.

Читал, писал – такая дрянь:
Мне прошлое всегда противно.
Воспоминания – это гарь,
Осадок в кружке из-под пива.

Но четверть минул, и пора
Уже, наверно, оглянуться.
Какой узор ведёт судьба,
Расписывая жизни блюдце?

Моряк, артист и проходимец.
У каждого своя судьба,
Что свыше, может быть, дана;
Чудной узор простейших линий.

Один, подолгу не бывая
На суше и в родных краях,
С любимой женщиной во снах —
В порту всё пьёт, не просыхая.

Таких не отпускает море,
И в пенный грозный чёрный шторм,
С волнами монструозных форм,
За жизнь он бьётся полный воли:
«Ещё б разок увидеть дом!»

Другой средь вычурной богемы,
Такой чудак и балагур
В кругу сомнительных фигур —
И в этом вся его проблема.

«Я лишь творец… Зачем излишки?
Зачем бомонд, табачный дым?
Художник голоден, один…
Вся жизнь его – кометы вспышка!

Как подменил мою свободу
Салонов вязкий декаданс
И лицемеров реверанс,
За ним таящих яд и злобу?

Отсюда выбраться непросто.
Змеиный круг предательств, лжи,
Банкнот и славы дележи.
Сорву тщеславия коросты —
Я не хотел такой судьбы!»

Последний тенью по дороге
Ползёт, крадётся – во дурак!
Он от себя бежать мастак,
Да только в жизнь не сделать ноги.

То в монастырь, то на попутках,
Дожди и зной, ветра и град,
Найти свой путь давно бы рад:
Из своего – одна лишь куртка.

В его сознанье поминутно
Идёт сраженье – бой с собой:
То пируэт, то бьёт ногой,
То выстрел в ноги, то над ухом.

Давно пора б остепениться:
Дом и очаг, тепло, покой…
В мирское кануть с головой,
Да всё на месте не сидится.

«Доколе можно?! Я конфликты
Свои в дороге не решу!
Ты за руки возьми, прошу,
В костры сложи сомнений свитки,
Пред дверью крикни: «Не пущу!»»