Лера Шерман - Куколка-Вуду

игнор теперь мой друг.
я здесь никому не даю.
ем, танцую, сплю,
и каждые десять минут в телефоне ищу —
а вдруг написал?
тишина.
психую, злюсь, смс удалю,
пожалею, верну….

ладно, забей на мои тараканы.
ты со мной только зря своё время теряешь,
тебе ведь итак его не хватает.
а мне не хватает тебя.

Я снова Елена Прекрасная.
Премудрая вышла в отставку,
Амуры её без остатка
Почти что в упор расстреляли.
В больничной палате затасканной
Лежит и от ран оправляется.

Я снова Елена Троянская,
Пропитана мифом и сказками,
Готова пожертвовать царствами,
Пуститься на поиски, в странствия,
Тебя звать стихами и стансами,
Тихо во сне прикасаясь.

Зевс мой, я снова Даная.
Пусть тысячи миль разделяют,
Ты лучше других понимаешь,
Что нам с тобой мало рая,
Что нам с тобой ада не надо —
Итак горячо между нами.

Я снова надежда ислама,
Нашедшая место в Коране.
Единым Всевышним Аллахом
Данный народу Османа
Предписанный Шариат.

Я снова твоя Суламита.
Библейским сказанием живы,
Плоть к плоти с тобою пришиты,
Друг в друга с тобою проникли,
Чтоб вместе быть как один.
Аминь, мой любимый, аминь…

Всё никак не могу надышаться тобой.
Напивалась тобой, уходила в запой.
Сметала всё на своём пути
Нежности волной.
Постой!
От тоски виски
Будто камень жмёт.
Кто любил – поймёт.
Кто терзал – пройдёт.
Даже домовой
Не несёт конвой.
Не маячит он
В кухне за углом.

Дома скука ждёт.
Кто терпел – не в счёт,
Кто хотел – возьмёт.

Пульс как пулемёт…
Я больна тобой,
Будто это хворь,
Будто этот жар
По спине сползал
Вниз к твоим ногам
Да к родным стопам
Каплей пота так,
Что и слёз не жаль.
Заливай пожар!

Наливай вискарь,
Накрывай на стол,
Созывай гостей,
Приводи сватов.
Открывай окно,
Дверь снимай с петель —
Я пришла к тебе —
Расстилай постель.

Расстилай постель,
Забывай блядей,
Выливай кисель —
Я согрею чай.
Пусть тоска-печаль
Улетит отсель.
Нам с тобой теперь
В унисон дышать
Да рассвет встречать.
Жить-поживать,
Добра наживать.

В моём доме тишь-благодать.
В моём доме не видно ни зги.
Отключаю бессрочно мозги,
Отключает свет ЖКХ.

В моем доме неизданных слёз,
Как в редакции изданных букв.
Если это словесный понос,
Значит, я уже не излечусь.

В моём доме сквозит тишиной.
В моём доме и стены молчат.
Они помнят, как за тобой
Я бросалась отчаяньем атак.

В спину – очередь страстных молитв,
В спину – жалкий, растерянный взгляд.
Ты меня обвинил, осудил.
И теперь лишь осталось распять.

Мне тебя ни к чему обвинять.
Твой уход был давно предрешён.
Я его предсказала в стихах.
Ты поверил – и правда ушёл.

С тех пор, как ты ушёл,
двое суток прошло
на обезболивающем.
в к тьме взывающем
крике рвалось наружу отчаяние.
последней судорогой, на прощание
кривится вопль,
надежда лапками, к выходу, на волю.
на боль – ноль внимания.
спокойна.

а я осталась, к чему, такая?
в ломках лежала, терпела,
рассудок теряла, хрипела
какие-то слова бессвязно,
мысль неотвязная,
что ты почувствуешь,
за мной приедешь,
в больницу на руках отнесёшь,
сломаешь все двери.

но время скользило липкими минутами,
теряла силы, лежала на полу кухни.
стонала, а вокруг хихикали:
мужика привела, не могут тихо.

понесла ерунду, не остановишься.
впряглась в кабалу, добра не допросишься.

всё разбросала, ничего себе не оставила.
такая досада, что к Богу клянчить отправилась.
дура нелогичная!
много ли вас таких, шлюх, отличниц?

боль замолкает.
видно до случая.
сознание теряю.
впрочем, и к лучшему.

а денег всё также – доллар с копеечкой.
и секса столько же да в минус первой степени.

а рядом всё также – обои жгут плесенью,
таблетки и книги да крюк, чтоб повеситься.
прямо над дверью,
над ковриком с надписью «wellcome!»