Настя Шелякина - Выше всех могучих птиц. SHELYAKINA

Вошел. Весь в черном, на запястье сажа,
Обвенчанный с болезненной тоской.
Ехидная улыбка, взгляд бумажный,
Наполненный тягучей пустотой.

Который год подряд в одно и то же время
Приходишь и играешь эту роль.
Я все терплю и молча, словно бремя,
Через ухабы жизни волочу любовь.

Судьба ли это? Может, совпадение?
Бездушная игра для двух персон?
Позволь же усмирить нелепое волнение,
Не стоит в этот раз на рану соль.

Октябрь – время поздних встреч и расставаний,
Осенний холод и печальный всхлип листвы.
Зачем рвешь душу мне присутствием упрямым?
Но до чего же все слова твои пестры!

Мой темный рыцарь, мой отважный гений,
Мне страшно оттого, что ты гоним.
Я не боюсь принять летящие в нас пули,
Но я боюсь, что ты другой любим.

Быть может, память сохранит мгновения,
И не дадут стереть ее года.
А если вдруг забвение одолеет,
Не вырывай листы из дневника.

Останешься ты на страницах книги,
Написанной дрожащею рукой,
Под заголовком «Он был моим сердцем,
Несчастным случаем.
Моя любовь и боль».

Сегодня мы не поняли друг друга,
Не поняли, как, впрочем, и вчера.
Мне кажется, что жизненные вьюги
Не появляются вот так, из-за угла.

Твои слова – хлыстом по сердцу. Больно!
Какая неизбежность эта боль.
Я каждый раз твержу себе: «Довольно!»
Но без конца играю эту роль.

В холодной комнате спасенья не найти,
В твоих объятиях не могу согреться.
Ты знаешь, сколько весит тяжесть дней,
Где я, как запертая в клетку птица?

Реальность съела все невинное в тебе,
Тоска окольцевала мою душу.
Мы прятались от проливных дождей,
Пытаясь хрупкий мир стихией не разрушить.

К чему все привело? А дальше как?
Сидим спина к спине, точно чужие люди.
Во всем есть скрытый смысл и тайный знак.
Так кто же нас, в конце концов, рассудит?

На тонком запястье четкая черная метка,
Щемящая боль не утихает вторые сутки.
Положение ее, как для голубой сойки – клетка
И типичный признак борьбы рассудка.

Без взбалмошного наглеца эта жизнь – преодоление,
Мосты сжигала – искры не затушила.
Его окружает сборище пьяных, безумных женщин,
Только это абсурд – пошло, бездарно, фальшиво.

От обещанной сказки остались лишь корявые буквы,
Что разбросаны были по половицам панельной квартиры.
Где лет десять назад был пропитан диван никотином,
А от щели в окне по утрам леденяще сквозило.

Бывших любовников не бывает, история повторится снова,
Холодные стены вокзалов, как ширма на фоне стихий.
Он для нее был мраком, бездной, кромешным адом,
Но от недостатка света жгло глубоко в груди.

Растворение в людях всегда чересчур эфемерно,
Гравитацию тел обстоятельствам не разрушить.
Слишком долго тонули в море житейских проблем,
Захлебнувшись иллюзией, прибились во́лнами к суше.

Я никогда не поверю, что ты говоришь ей правду,
Что смотришь с любовной жаждой, впиваясь в ее зрачки.
В каждой десятой даме, в самой красивой мордашке,
В самом безудержном сердце не будет твоей любви.

Ты подарил свою волю той, что не рядом с тобою,
Той, без которой чувства плавятся, словно свинец.
Это игра, не более. Карточный домик в расколе.
И ты не подпишешься кровью, плохой из тебя актер.

Так что давай без обмана, наша с тобою драма
Не сыщет другой героини. Кульминация. Точка.

Конец.

На руках ломала пальцы, чтобы не набрать твой номер.
Грешным делом занималась,
Думала – «Наверное, помер!»
Нарушала все обеты, песни пела на бульварах,
Разрезала ложью тело, струны рвала на гитарах.

Строила ночами башни металлических конструкций,
Лбом сшибала стены дома, ела из метровых унций.
Наблюдала за лисицей, что живет в вокзальной будке,
Я ее поила ромом и ходила в ее шубке.

А она лизала пальцы, переломанные мною,
Лишь бы только не встречалась я с бесчувственным тобою.
Ты не объявился даже, обещал, что успокоишь.
Я свихнулась поздней ночью. Явно не был ты героем.