Павел Чувиляев - Последний хозяин

Карьера Мирослава Колядуцкого развивалась, хотя и не без ухабов. В 1968 году Гавриил Илисоров получил звание сразу доктора медицинских наук без прохождения им степени кандидата наук. В том же году его соратник Мирослав Колядуцкий защитил диссертацию и стал кандидатом медицинских наук. Но работать дальше под руководством Илисорова он не желал. Дело в том, что все разработки Гавриил Илисоров патентовал на своё имя (первый патент от 1952 года). В то время в советской медицине это было не принято, да и сама система патентов в СССР была внове. Доктор Илисоров обосновал необходимость патентования на одно, причём своё, лицо тем, что «в случае чего он один и пострадает». Но репрессий не последовало, а страдать пришлось другим.

Из-за патентов то, что в медицинских документах именовалось «аппарат Илисорова-Колядуцкого», а то и «аппарат Гаврилина-Илисорова-Колядуцкого», волшебным образом превратилось просто в «аппарат Илисорова». Как водится в советской науке, с гением, имевшим к концу жизни (1992 год) 208 запатентованных изобретений, никто даже рядом не стоял. При подготовке кандидатской диссертации Мирослав Колядуцкий вдруг с удивлением обнаружил, что он, оказывается, нагло присваивает себе достижения Гавриила Илисорова. И на каждый чих у гения надо брать подтверждения и разрешения, которые тот даёт крайне неохотно и лишь под давлением Константина Гаврилина, который из въевшейся привычки к осторожности сохранил в отдельной папочке некоторые любопытные документы. А тут ещё квартиру Гаврилина средь бела дня ограбили неизвестные. Папку не нашли, но старику досталось монтировкой по голове. Чудом выжил, спугнув странных грабителей.

Практичные вояки предпочли замять скандал. Выбив изобретателю Илисорову собственную лабораторию (с 1969 года – институт), они не забыли и про Колядуцкого, пригласив его к себе. Однако, устроиться непосредственно в ВМА, как мечтал Мирослав, не получилось. Для этого нужно было поступить на военную службу в звании рядового, поскольку из-за медицинской брони в армию Мирослав не призывался, и его срочная служба ограничивалась военными сборами. В то время офицерских званий выпускникам гражданских ВУЗов не давали. Жить в казарме 35-летнему кандидату медицинских наук, обременённому семьёй, как-то не улыбалось. Выход предложили в московском Главном военном клиническом госпитале имени Н. Н. Бурденко. Погоны рядового Мирослав всё же надел, но без перехода на казарменное положение. Тесть, вышедший к тому времени в отставку в чине генерал-майора, помог обменять квартиру в Свердловске на равноценное жильё в Москве. А через год, сдав абсолютно формальные экзамены, Мирослав получил звание лейтенанта военно-медицинской службы.

Военные, облегчившие Мирославу переход из гражданской медицины в своё ведомство, были отнюдь не альтруистами. Протекция играла важную, но второстепенную роль. Просто ситуация в мире вдруг сильно изменилась. После Карибского кризиса 1962 года стало ясно, что полномасштабная мировая ядерная война между СССР и США если и разразится, то не завтра [10]. Обе сверхдержавы с ястребиным клёкотом продолжали гонку стратегических вооружений, но от прямого противостояния перешли к позиционной и затяжной «холодной войне». Теперь глобальные соперники делали основную ставку не на концентрацию мощи для первого и единственного ядерного удара, а стремились окружить врага подконтрольными им малыми странами. Возникло понятие неоколониализма [11]. Без объявления протекторатами, доминионами и колониями на территориях стран-сателлитов (вернее, мателотов) размещались военные базы [12]. Так подрывалась экономическая мощь глобального супостата, и одновременно нащупывались бреши в его обороне. Как говорил один мой знакомый прапорщик-стратег: «Чтобы врага обмануть, надо его измотать». Но враг не сидел, сложа руки. В результате, в некоторых странах «Азии, Африки и Латинской Америки» за 20 лет (с 1960-го по 1980-й) случилось по 5–6 революций и гражданских войн. Со сменой хозяина или, как тогда гениально выражались советские пропагандисты, социалистической или капиталистической ориентации .

Результатом смены концепции глобального противостояния также стали тайные и явные боевые действия спецслужб и армий США и СССР в, порой, весьма экзотических и удалённых от метрополий уголках земного шара. Соответственно изменились и задачи военно-медицинских служб. Ранее главным направлением считалась борьба с облучением и другими последствиями ядерного удара. Важность этих исследований никто не отменял. Но кроме них русским военным медикам пришлось разрабатывать меры противодействия малярии, лихорадке Эбола, ядам пауков и змей и прочим напастям, на территории России отродясь не встречавшимся. Мало кто знает, что укусы гиен и некоторых видов обезьян весьма токсичны из-за падали, которой зверушки питаются. Военные медики, приданные «ограниченным контингентам» и «военным советникам» в разных странах, такие вещи обязаны не только знать, но и уметь быстро и эффективно лечить. Мирослав Колядуцкий не был инфекционистом. Но дело в новых условиях нашлось и ему.