Array Коллектив авторов - Альманах гражданской лирики поэтов ЗАТО Власиха

Я услышал звонок в прихожей,
Это ты, мой приятель, Андрей?
Ты пришел с окровавленной рожей,
Говорил тебе: «Больше не пей!»
Ты когда-то был сильным и гордым,
А теперь ты разбитая пьянь,
Заходи, черт с тобою, морда,
Будем жрать с тобой вместе хань.
Помнишь, как в девяностые с «пушкой»?
С той поры прошло много лет,
И сейчас я держу под подушкой,
Как тогда, боевой пистолет.
Жизнь ломала бедовых нещаднейше,
Мы стояли, как монолит,
А теперь на огромном кладбище
Наши братья глядят на нас с плит.
Мы могли защитить забытых,
Но теперь непросто найти
На гранитных холодных плитах
Тех, кого мы могли спасти.
Виноваты мы, слово верное,
Я судить никого не берусь,
Только душу больную, скверную —
С ней открыться кому-то боюсь.
Что поделаешь, так случилось,
Не судьба и судьба одно ж,
Только боль в мою душу впилась,
Как убийцы отравленный нож.
Пей, Андрюха, за нами когда-то
Смерть костлявая вломится в дверь,
Вспомни, скольких мы в этой жизни,
Я и ты, потеряли людей.

Провожали убийцу всем городом,
Ранним утром какого-то дня…
В небе пасмурном каркали вороны
В черно-синее небо маня.
Эшафот сколотили заранее,
Состоится публичная казнь.
И на площадь спешат горожане,
Насладиться зрелищем всласть!
Раздавались трубные возгласы,
Безупречная сталь топора,
Осужденному срезала волосы,
И на очереди голова….
Он испуганно вышел на подиум,
Жутко вздрогнул, глядя на нас…
Не узрел состраданья в народе —
Только ненависть тысячи глаз!
Вот и все. Голова покатилась
По ступенькам сколоченным вниз.
«Правосудие снова свершилось!»
Был толпы разъяренной девиз.
Но палач поднял мертвую голову,
И Медузы-Горгоны взгляд,
Превратил в гранитную гору
На мгновенье зрителей ряд.
Расходились все в разные стороны,
Что-то дрогнуло в плотном каре,
С жутким криком голодные вороны
Растворились в промозглой заре.

Непристало грезить Китаем
В этой мрачной и злой стране.
Но снега неизбежно тают,
И в Китай снова хочется мне…
Как однажды воспел Вертинский
Пестрых пагод блеск и красу,
Так и я свой поклон низкий
На буддийский алтарь несу.
Разобраться в себе и подумать
Я отправился в Шао Линь.
Там учился я, стиснув зубы,
И надеялся стать другим.
В тех горах, где древние йоги
Покидали свои тела,
Я скитался, и видят боги,
Просветлела моя голова.
Но, однажды, пришлось в Россию
Из Китая вернуться вновь,
Очутиться в грязи и пыли
И увидеть, как льется кровь.
Оказавшись в толпе немытой,
Суетливо-жадной, тупой,
Я мечтал о, пускай не сытой,
Но счастливой жизни той…

Извечно зарились непрошеные гости
На нашу землю и пытались выгнать нас
С насиженного места и сломать уклад
Той жизни вековой, завещанной отцами,
Разграбить, уничтожить, затоптать,
Чтоб духу не было, чтобы истлели кости,
Чтоб воронье летало, чтобы трупный
смрад
Клубился, чтобы мрак царил,
Чтоб запустенье, горе, слезы,
Пожаров дым, боль, голод, смерть…
Мы отбивались, как могли, всегда
из пепла восставали,
И снова принимались жить, с усердием
Сизифа,
Тащили камни на гору и строили опять
Наш дом, в котором жить хотели.
И славили царя небесного и деву,
Чья власть покрыла наш простор,
Как одеялом нежным.
Но вот пришли цари иные —
Не те, что прежде
Тыщу лет служили нам.
Не те, что нам свободу дали
И отнимали так же, с той же легкостью.
Цари, возникшие из грязи,
Минувшие ступень князей,
Внезапно возомнившие себя
Хозяевами нашими, по нашей воле
И волю нашу снова отобрать смогли.
Тихонечко, без лишней пыли,
Без суеты особой, без борьбы.
Пришли и все,
Как будто тут и были,
веками
Восседали во главе народа,
Вершили судьбы и
Теперь вершат антихриста чины,
Накрыв бесчинство золотыми куполами.
Создали веру новую, при первом
приближении
Похожую на ту, которая была
Тысячелетие назад Владимиром
принесена.
Похожую на ту, которую потом приняли,
Поправ Христа и Деву, Духа и Отца.
Смешали все: Мухаммеда, Иисуса,
Коран и Библию, и Каббалу,
И Маркса с Энгельсом,
И Ленина туда же,
И часики Брегет и часики Бланпа,
И яхты, и дворцы, и лимузины.
Настроили церквей, шлагбаумов, дорог.
Везде поставили кассиров.
И взяли в руки нож, чтоб разделить пирог,
Не с нами, меж собой,
Как учит их рогатый бог…
Теперь, в преддверии войны,
Войны ужасной, может и последней,
Весь прочий мир, как будто замер,
Чего-то ждет, наверное от нас,
Что мы спасем их от чумы,
Как в прошлый раз.
Что снова вывезем все тяготы борьбы
За вечный мир, за вечную свободу.
И будут снова пожинать плоды
Победы нашей,
Нас оставив в стороне,
Как бедных родичей,
Которых стыдно и к столу позвать,
И хлеб переломить.
А лучше вовсе не пускать
Порог переступить,
Но хрен вы угадали…
Мы стали слабые, у нас нет сил
Бороться с внешними врагами.
У нас полно врагов внутри,
И сами мы враги себе.
Мы нищие, вы сами нас сожрали
Своими ртами жадными,
Смеясь над нашей бедностью
На фоне сумасшедшего богатства,
Которое лежит у нас в земле…
Вы наши лавры пожинали
И наши доблести причислили себе…
Теперь, сожрите сами
Свое дерьмо и будьте рады
Тому, что сделали.
Ликуйте, гады…
Победили вы…
P.S. Но вот постскриптум просится,
Друзья уговорили.
Как можешь, дескать, ты победу
им отдать?
Мы никогда пощады не просили,
Мы гордыми привыкли умирать…
Да, умирать мы круто научились.
Осталось только научиться жить.
Врагам на зависть, чтоб те подавились.
Тогда нас никому не победить!