Афанасий Фет - Избранное

Упиться вдруг неведомым, родным,

Дать жизни вздох, дать сладость тайным мукам,

Чужое вмиг почувствовать своим,

Шепнуть о том, пред чем язык немеет,

Усилить бой бестрепетных сердец, –

Вот чем певец лишь избранный владеет!

Вот в чем его и признак и венец!

Мой прах уснет, забытый и холодный,

А для тебя настанет жизни май…

О, хоть на миг душою благородной

Тогда стихам, звучавшим мне, внимай!

И – вдумчивым и чутким сердцем девы –

Безумных снов волненья ты поймешь,

И отчего в дрожащие напевы

Я уходил, – и ты за мной уйдешь.

Приветами, встающими из гроба,

Сердечных тайн бессмертье ты проверь:

Вневременной повеем жизнью оба,

И ты, и я, – мы встретимся…

– Теперь!

Ты отстрадала, я еще страдаю, –

Сомнением мне суждено дышать, –

И трепещу, и сердцем избегаю

Искать того, чего нельзя понять…

А был рассвет – я помню! – Вспоминаю

Язык любви, цветов, ночных лучей…

Как не цвести всевидящему маю

При отблеске родном таких очей!

Очей тех нет, – и мне не страшны гробы,

Завидно мне безмолвие твое,

И, не судя ни тупости, ни злобы,

Скорей, скорей – в твое небытие!

С солнцем склоняясь за темную землю,

Взором весь пройденный путь я объемлю:

Вижу, бесследно пустынная мгла

День погасила и ночь привела.

Странным лишь что-то мерцает узором:

Горе минувшее тайным укором,

В сбивчивом ходе несбыточных грез,

Там миллионы рассыпало слез.

Стыдно и больно, что так непонятно

Светятся эти туманные пятна,

Словно неясно дошедшая весть…

Все бы, ах, все бы с собою унесть!..

Томительно призывно и напрасно

Твой чистый луч передо мной горел:

Немой восторг будил он самовластно,

Но сумрака кругом не одолел.

Пускай клянут, волнуяся и споря,

Пусть говорят: «То бред души больной!»

Но я иду по шаткой пене моря

Отважною, не тонущей ногой.

Я пронесу твой свет чрез жизнь земную,

Он мой, – и с ним двойное бытие

Вручила ты, и я, – я торжествую,

Хотя на миг, бессмертие твое!

Когда читала ты мучительные строки,

Где сердца звучный пыл сиянье льет кругом

И страсти роковой вздымаются потоки, –

Не вспомнила ль о чем?

Я верить не хочу! Когда в степи, как диво,

В полночной темноте безвременно горя,

Вдали перед тобой прозрачно и красиво

Вставала вдруг заря,

И в эту красоту невольно взор тянуло,

В тот величавый блеск за темный весь предел, –

Ужель ничто тебе в то время не шепнуло:

«Там человек сгорел!»

Окна в решетках, и сумрачны лица,

Злоба глядит ненавистно на брата…

Я признаю твои стены, темница, –

Юности пир ликовал здесь когда-то.

Что ж там мелькнуло красою нетленной?

Ах, то цветок мой весенний любимый!

Как уцелел ты, засохший, смиренный,

Тут, под ногами толпы нелюдимой?

Радость сияла, чиста безупречно,

В час, как тебя обронила невеста…

Нет, не покину тебя бессердечно:

Здесь, у меня на груди, тебе место!

Дул север, плакала трава

И ветви о недавнем зное,

И роз, проснувшихся едва,

Сжималось сердце молодое.

Стоял угрюм тенистый сад,

Забыв о пенье голосистом, –

Лишь соловьихи робких чад

Хрипливым подзывали свистом.

Прошла пора влюбленных грез, –

Зачем еще томиться тщетно?

Но вдруг один любовник роз

Запел так ярко, беззаветно…

Прощай, соловушко! И я

Готов на миг воскреснуть тоже,

И песнь последняя твоя

Всех вешних песен мне дороже.

Опавший лист дрожит от нашего движенья,

Но зелени еще свежа над нами тень,

А что-то говорит средь радости сближенья,

Что этот желтый лист – наш следующий день…

Как ненасытны мы и как несправедливы!

Всю радость явную неверный гонит страх!

Еще так ласковы волос твоих извивы!

Какой живет восторг на блекнущих устах!

Идем. Надолго ли еще не разлучаться,

Надолго ли дышать отрадою? Как знать!

Пора за будущность заране не пугаться,

Пора о счастии учиться вспоминать!

Прости – во мгле воспоминанья