Александр Кругленя - Коромисло

Оставленное племенем кочевье.

2.

Гнездо покинуто орлом,

Впитало пыль в себя и небо. —

В деревне детства чахнет дом,

Как много лет никто в нём не был!

Не помнят стены тех людей,

Что жили в нём, не помнят рук их.

Добряк ли жил там иль злодей,

Уже не важно. Дом, как дюкер**.

Не видно вовсе. Под водой

Отныне будет он всё время,

И длинной тенью гнездовой,

Заброшенный, вступает в темень.

* Сквигли – это зомби, в отличие от большинства нежити им было позволено сохранить свои собственные мысли и личность.

** Дюкер – участок трубопровода. Обычно прокладывается под руслом водоема или же по дну оврага.

Руки мои, как ветки,

Плачущей ивы стали:

Вверх поднимаю редко —

В них килограммы стали,

И, чем к зиме поближе,

Крепче сжимают воды

Ветки, и еле дышит

Ива – мне нужен отдых.

Возникла искра, паутиной

Обвила сердце, и внутри

Возник огонь, настолько длинный —

Достанет ночью до зари.

В параболических зерцалах,

Как олимпийский, маг-огонь

Раз вспыхнув, эстафетой в дали

Унесся. Самый резвый конь

Догнать не в силах. Скорость искры

Ни изменить, ни затушить.

Счастливее телефонистка

Стихом моим продолжит жить.

Улыбки – солнечные блики —

Передают меня, я им

Огнем стал олимпийских игр,

Смешав его с огнем своим!

воробьи у ног,

как дети в детском саду —

прыг-скок целый день.

#верлибр

покраснели щеки

неба, вспомнив прошлую

ночь на лужайке

#хайку

розбишакою

вітром розбитий глечик —

пелюстки маку

#хайку

цапля на одной

ноге высматривает

солнце. Подсолнух

#хайку

відкрию двери

у спокусливе життя —

дівочі ноги

#хайку

бубнит, как будто бы спросонья —

еще не зол, но и не добр, —

ленясь открыть свои драконьи

глаза с оттенком яда кобр.

бубнит, и тучи перекатом

разносит дальше, без огня,

но током больше много ската

наполненным, по склонам дня.

весенний гром бубнит и учит,

что разве можно, раз – и всё! —

спросонья, но по полной, тучи

трясти весной, до искр из зорь…

брови ясне небо хмурить

та й не дивиться на себе —

ніч приховує озера,

роси сховані між стебел.

місяць молодий всміхнеться:

гей, озера!

гей, дзеркала!

покажіть, що там, на серці

неба, кольору фіялок!

когда проснусь —

а рядом ты —

мне больше некуда стремиться.

для жизни правила просты:

поцеловать тебя,

умыться,

прижаться нежно,

не дать встать,

представить, словно бы весь космос

стал по размерам как кровать,

а мы с тобой —

как горы ростом

я родился как крошка —

и жизнь пролилась

на поверхность земли,

раздувая меня,

словно шарик воздушный.

и увидела смерть,

что стремится к границам

ее царствия шар,

наполняемый мной,

и, ревнуя, меня

начала объедать —

раз в неделю по крошке,

меньше делая жизнь.

#верлибр

Коли щось не так в нас стається,

підходжу до тебе і цьомаю,

твоє вигріваючи серце,

бо все ж розбираюся в цьому я.

І навіть якщо я не скоїв

нічого поганого, поглядом

розбуджу (це все в нас, як сповідь)

в тобі найяскравіші спогади.

І твій потеплішає подих.

Зрадію: правий був у цьому я,

Що все, що є зайвим, проходить,

Коли тебе всоте поцьомаю.

тогда возвращается к матери сын,

оторванный обществом взрослых,

когда ему кажется, что он один

глотает весь дым папиросный,

и хочется свежего воздуха в грудь,

как в детстве, вдохнуть и напиться,

увидеть опять – рассыпается грусть

в по полю несущихся спицах.

когда сын становится всем нелюбим,

отторгнутым, права лишённым,

прижаться к кому-нибудь и на груди

расплакаться – ищет, где клёны

с березами шепчутся, словно назад

вернутся его приглашая

туда, где ему каждый скрип будет рад,