Андрей Мирошников - Безмятежник

Они уходят. Смерть во всём права.
Пусты места. Как омут окна: тьма лишь.
И правильные формой острова
Горбатят щедро вширь районы кладбищ.
Восток ли светел, запад ли темнит —
Земля кругла и катится по кругу:
Вот парусом вздымается гранит,
Где вглубь плывут безвёсельные струги.

У нас дела, дела, дела, дела.
Мы строим планы на недели, годы.
И правильно содержатся тела,
Нормируя жиры и углеводы.
И кажется, что края жизни нет,
А если что, – конечно же, с врагами…
Но вот уехал из дому сосед,
Накрытый простынёй, вперёд ногами.

И холодеет в панике нутро:
«Ещё вчера выгуливал собачку».
Но есть пора, и выносить ведро,
Балкон белить, корячиться на даче.
Трагедии людские в новостях —
Бессмысленные зрелища под пиво.
Щелчок канала, коих больше ста,
И мы опять как будто вечно живы…

У нас сердца фантомные давно,
А души наши суть фанерных будок.
Для новых кладбищ площадей полно,
Под небесами цвета незабудок.
Уходят все, и смерть всегда пряма,
И правду эту часто повторяла…

Но не хватает трезвого ума,
Завыть по тем, кого мы потеряли…

Дрова на исходе,
стало быть, дело к весне.
В моде скворечни,
и впору учить салажат
Сочетать из дощечек
жилище о круглом окне —
Перелётным пернатым,
спешащим свой род продолжать.

Февраль на исходе.
Стало быть, зиму прошли:
Вскроется лёд,
всколыхнутся Байкаловы воды.
Впору детей наущать,
как строгать корабли,
И чинить паруса,
ожидая погожей погоды.

Тоска на исходе. Робкая поступь весны —
Солнечный день
всё сомнительней в части мороза.
Вот и в тающем снеге
остаток былой белизны,
И дневная капель
распевается азбукой Морзе…

Ночь. Безмолвие зависло,
В нём Вселенной мудрость скрыта.
Если вдруг заговорите, —
Сокращайте речь до смысла.
До предела – мини, микро —
Расстоянья, чувства, числа —
Сокращайте речь до мысли,
Не затронув струны Мира…

Чтобы воздух тихо вытек.
Просто вдох, и просто выдох.

Сердцем глупым, где ложь за истину,
Собирается сор как дань.
Стихла муза, толпой освистана,
Напоследок черкнув «Отстань!» …

Ожидания в лёт сбиваются,
Будет ползать, кто звал летать.
Книга судеб не открывается,
Словно каменная плита.

Вместо буквицы – россыпь кодовых
Точек выпукло- болевых…

Машет Ника крылами гордыми,
И прекрасна без головы.

Ночью звёздной, до утра,
Спит святая детвора,
Люди честного труда,
Сёла спят и города.
Сон не друг, и не чета,
Если совесть нечиста.
Если что-то заболит
Или должность не велит.

Но, как сетует народ,
В жизни всё наоборот,
Поперёк и вообще
Против логики вещей:
О тчего-то, в маяте,
В тёмных комнатах не те.
У ответственных персон
По ночам хороший сон:

Безмятежна и нежна
Ночь пожарного звена,
И, на службу положа,
Сладко дрыхнут сторожа,
И дежурные врачи
Упокоились в ночи,
И, как будто неживой,
Спит в наряде рядовой;
Спят в объятиях мулат
И народный депутат,
И в отключке, на «винте»,
Мать, забывшая детей…

А третейский глаз Луны,
Видит всё со стороны,
В этом взгляде никогда
Ни презренья, ни суда.
По сценарию сему
Ночи истину приму.
Чувствую – эмпатия.
Отправляюсь спать
и я.

Срок мой прожит, мой век потрачен.
Бытия распорядок строен:
В этой жизни моя задача
Стать для Родины перегноем.

Здесь не каждому быть героем,
Есть на золоте, жить в столицах —
К то-то должен столицы строить,
К то-то должен пахать землицу,

В шахте горбить, дороги ладить,
И учить, и хранить здоровье.
К то-то должен врага отвадить,
Рубежи орошая кровью…

Сколько наших героев павших?
Сколько сгинуло супостатов?
Потому ли просторы пашен
Урожаями так богаты?