Татьяна Шаляпина - Шут герцога де Лонгвиля

– Ну что, мой ненаглядный? – спросил Анри у собственного отражения. – Вот мы и сели на мель, как разбитая посудина. Где теперь мои друзья, что сейчас делают?.. Кого после моего ухода терзает Карменсита?..

И вдруг он почувствовал, как на глаза наплывают слезы, а внутри все пылает огнем, и захотелось кричать, подпрыгнуть до неба, сделать что-то невозможное – пробить стену, вызвать ураган, – но только чтобы они услышали его стон, его тоску: «Друзья мои! Я не могу без вас! Я умру без вас!»

Он бросился на постель и беззвучно заплакал.

Он плакал до темноты, а затем забылся коротким темным сном.

Эту первую ночь в замке Анри провел беспокойно. Непривычно мягко было его ложе. И удивительная, глухая душная тишина стояла вокруг.

Долго он ворочался с боку на бок, стараясь найти удобное положение, и это никак ему не удавалось. И когда уже сквозь окошко стали пробиваться первые признаки утра, его осенила простая идея лечь на полу. Он немедленно исполнил свое решение и, несмотря на то, что пол был холодным, каменным, Анри заснул на нем почти мгновенно, будто сон только того и поджидая, навалился на него и обволок своими непроницаемыми молочными лапами. Молодой человек проспал часа три, не больше, и был разбужен топотом шагов и громкими голосами в коридоре. Он открыл глаза и прислушался.

Разговаривали двое. Один из говоривших был в летах, тогда как другой принадлежал к тому разряду, которых Фантина называла «мальчишками на побегушках».

– Ты когда-нибудь научишься рано вставать, лежебока? – вещал пожилой голос. – Служишь герцогу целый месяц, а все никак не постигнешь простой истины: у нас день начинается с восходом солнца!

– Но… – пробовал возразить мальчишка.

– Никаких оправданий! – перебил его пожилой. – Ты меня вывел из себя! Я могу пожаловаться на тебя герцогу, и он вышвырнет тебя за ворота, как шелудивого пса.

– Простите, господин Жан! – воскликнул молодой голос. – Я прошу вас не делать этого! Вы же знаете, что мне некуда идти! Я сирота, моя мать умерла много лет назад, а мой отец не сумел заплатить долги своего покойного брата и попал в тюрьму. Я один могу выручить его, мне нужно скопить необходимую сумму и уплатить за него долг.

– Мне это известно так же, как и то, что ты продаешь то, что тебе не принадлежит, а это воровство, – «господин Жан» повысил голос. – Ты торопишься к своему отцу – в тюрьму?

– О, я верну все! – взмолился юноша. – Только прошу вас не выдавать меня!

Послышался какой-то глухой звук, видимо, молодой человек упал на колени.

– Хорошо, – нехотя ответил пожилой. – Я буду молчать. До поры до времени, но с условием, если ты поделишься со мной.

– Чем? – воскликнул юноша. – Господин Жан, у меня ничего нет!

– Врешь, гаденыш! Ты успел скопить немного денег!

– Но они нужны мне для спасения моего отца!

– Ему они уже не понадобятся, – хмыкнул пожилой. – У меня племянник служит надзирателем в той тюрьме, и он рассказал, что Антуан Дежере умер недавно от чахотки. Ведь твоего отца звали Антуан?

Молодой человек ничего не ответил. Молчание затягивалось.

Пожилой первым нарушил его:

– Теперь тебе надо позаботиться о себе самом. Ведь ты только начинаешь жить, а за воровство господин герцог по головке не погладит. Стоит мне сказать ему только одно слово, и тебя…

– Не делайте этого, господин Жан! Умоляю, пощадите! Я знаю, вы добрый человек, вы не станете говорить герцогу!..

– Только если ты будешь благоразумным!

– Да, я буду, буду благоразумным. Вот… возьмите все, что у меня есть. Я клянусь вам, что больше никогда ничего не возьму…

Послышался звон рассыпанных по полу монет.

– Ну почему же, – высокомерно произнес «господин Жан», – Каждый может воровать сколько угодно, только надо уметь не попадаться. Мы все здесь – не ангелы, так что терзаться душевными муками не стоит, мой хороший. Я прощаю тебя. Отныне ты – под моим покровительством и под моей вечной защитой.

На некоторое время он замолчал, очевидно, подбирал и пересчитывал деньги.

Потом разочарованно сказал:

– И ради этой суммы я так унижался перед тобой? Признавайся, щенок, где ты спрятал остальное?

– Нет, господин Жан, я ничего не утаил, это все, что у меня есть… Все, что было…

– Врешь, наверное, змееныш! Ну ничего, погоди, я до тебя еще доберусь!.. Понабрали… Селить некуда!..

Послышались мягкие удаляющиеся шаги, и наступила тишина.

Анри уже решил, что в коридоре никого нет, но тут послышался легкий шорох и приглушенное всхлипывание.