Татьяна Шаляпина - Шут герцога де Лонгвиля

Затем он спрятал подарок обратно в карман. И вовремя.

Дверь отворилась, вошел слуга и равнодушным тоном сказал:

– Господин герцог хочет вас видеть.

– А зачем? – спросил Анри.

Слуга ничего не ответил, поэтому молодой человек вынужден был проследовать за ним в полном неведении.

Они прошли по узкому коридору, поднялись по винтовой лестнице, преодолели несколько комнат и переходов, тускло освещенных маленькими окошками, и остановились перед тяжелой дверью из красного дерева. Слуга отворил ее и Анри вступил в незнакомый зал, – так молодой человек назвал его про себя. «Незнакомый зал» оказался спальней герцога.

В просторной комнате, обставленной изысканной мебелью, на великолепном мягком ковре стояло кресло, в котором восседал сам владелец всей этой роскоши – герцог де Лонгвиль.

Увидев его, Анри тут же склонился в глубоком поклоне.

– Подойди ко мне, – раздался властный бархатный голос.

Анри несмело приблизился.

– Оставь нас одних, – приказал герцог слуге, и тот послушно закрыл за собой дверь. – Я очень рад, что ты воспользовался моим предложением… – казалось, герцог был доволен не только собой, но и каждым словом, которое ронял на этот мягкий ковер. – Теперь давай знакомиться ближе. Расскажи о себе.

Этот вопрос немного смутил молодого человека, но, несмотря на непонятно откуда взявшуюся робость, он ответил:

– Мне известно о себе немного, разве только то, что все привыкли звать меня Анри, а родители мои были актерами.

– Это уже кое-что. Но ты сказал «были». Их что, нет в живых?

– Да, я их даже не помню.

– Это прекрасно! – по лицу герцога растеклась счастливая улыбка.

В этот миг он показался юноше каким-то хищным зверем, запускающим когти в жертву и получая от чужих мучений неслыханное удовольствие.

– Дело в том, – продолжал герцог, – Что я собираюсь взять тебя к себе не на год, не на десять лет, а навсегда…

– Я не могу обещать вам… – Анри чувствовал, будто его окатывают с головы до ног ледяной водой: он вдруг осознал всю обреченность своего положения.

– А мне не нужны твои обещания, голубок, – улыбнулся герцог. – У меня все поступают так, как я этого хочу. Да в конце концов, не истязать же я тебя здесь буду!

«Кто вас знает!» – подумалось Анри.

– Тебе понравилась твоя комната?

– Да… благодарю, но…

– У тебя есть возражения?

– Только по поводу кровати…

– Ах да! Ты прав, – герцог снова улыбнулся. – Кровать будет заменена. А теперь взгляни, – он указал на стену.

Анри посмотрел в указанном направлении и увидел небольшую картину, выполненную маслом и заключенную в овальную позолоченную раму. На картине был изображен горбатый человечек в пестром костюме, нелепых красных башмаках и в головном уборе, украшенном бубенцами. Всю безвкусную пестроту изображения дополняла поза горбуна: правая рука и нога подняты, а ужасное одноглазое лицо смотрело прямо на зрителя. Через немногочисленные желтые клыки из открытого рта свешивался на бок тонкий красный язык, по цвету совпадающий с алыми башмаками. Хищный нос непомерной величины, клочковатые брови и торчащие уши довершали ужасный облик. Казалось, что горбун вовсе не одноглаз, а просто подмигивает Анри.

– Кто это? – спросил молодой человек, хотя ответ был очевиден.

– Мой прежний шут, – молвил герцог. – Его звали Шарль. Он скончался несколько дней назад. Нравится? По-моему, он получился великолепно. Как живой! Прекрасная работа!

«Да, – подумал Анри. – Если он нарисованный столь ужасен, то каким же тогда был на самом деле?»

– Вот уже нет его со мной, но мне порой кажется, что сейчас мой старый шут оживет на этой картине, захохочет, как прежде и спрыгнет ко мне в комнату.

– А вы не опасаетесь, что это может осуществиться, господин герцог? – осторожно поинтересовался Анри. – К примеру, во сне? Или в самый темный час – перед рассветом…

– Ты фантазер, мой мальчик! – герцог засмеялся. – Впрочем, это хорошо… Ты не обижаешься, что я тебя называю по-свойски на «ты»? Я всех слуг называю на «ты», и для тебя не буду делать исключения. Но ты получишь мое снисхождение в соответствии с твоей должностью: ты можешь отпускать колкости в мой адрес, придумывать каламбуры и шутки, но… Я знаю, что ты парень неглупый, поэтому, принимая это во внимание, я порой буду и принимать некоторые меры наказания…

– Тогда зачем отпускать остроты на ваш счет, зная, что за это можно поплатиться? Не лучше ли выбрать другой объект для насмешек? – спросил Анри