Татьяна Шаляпина - Шут герцога де Лонгвиля

– Слушай, мальчик мой, – сказал Альфонсо. – Если я тебя правильно понял, ты хочешь нас покинуть?

– Да, дорогой друг! Ненадолго! Вот ты – настоящий комик! – усмехнулся молодой человек. – А я – всего-навсего шут, и больше ничего! Но я умею смешить!

– Не болтай глупостей!

Анри увидел, как лакей машет ему рукой с запяток кареты и поспешил распрощаться со своими друзьями.

– Анри, вернись! – воскликнул Альфонсо. – Если ты уходишь, мне хочется кое-что дать тебе в память о нас.

Старый комедиант порылся в шкатулке Карменситы, которая до этого принадлежала его покойной супруге, открыл двойное дно, и, к удивлению присутствующих, достал какой-то маленький предмет.

– Возьми, – протянул он его молодому человеку. – На удачу! Когда-нибудь ты достанешь это, вспомнишь о нас и захочешь вернуться. Вернуться никогда не поздно. Мы, ты знай, всегда будем тебе рады, мальчик мой!

Анри принял из рук старого актера вещицу и мельком взглянул на ее. Это был кулон с нежно-фиолетовым камнем. Прекрасная безделушка. Юноша понимал, что если бы она хоть чего-то стоила, она бы не лежала в шкатулке. Ее давно бы прожили и проели.

– Спасибо, дорогие мои! – воскликнул юноша. – Я обязательно вернусь к вам! Прощайте!

Затем он запрыгнул на запятки кареты, и она с мелодичным пощелкиванием покатила прочь.

Карменсита рыдала, уткнувшись в широкую грудь Альфонсо:

– Это он из-за меня! Мне назло!

– Ну что ты, девочка! – успокаивал ее старик. – Просто в каждой жизни бывает момент, когда приходится все начинать сначала. Наш Анри молод, пусть он все испытает сам. Может, это придаст ему мудрости. А мудрость – ох как необходима актеру!

– Да вы хоть знаете, на какую службу он пошел? – Вдруг спросила девушка.

– Ну? – выразил интерес Дени.

– Шутом! – выпалила Карменсита, и сама же испугалась собственного голоса.

– Шутом? – переспросил Альфонсо.

Эта весть прямо-таки подкосила его. Он присел и, уставившись в одну точку, каким-то чужим голосом сказал:

– Надо его вернуть. Не годится актеру…

– А как ты его вернешь? – со слезами воскликнула девушка. – Я же не знаю имени этого проклятого герцога!

– Но там, кажется, над дверью был какой-то герб?

– Если бы я знала, что так получится, я непременно бы разглядела и запомнила его.

– Его надо вернуть, – еще тише пробормотал Альфонсо.

– Я его верну! – воскликнул Дени.

Он тут же распряг лошадей и поскакал в том направлении, куда уехала черная карета. Одна лошадь была под седлом, другая бежала рядом.

– Не волнуйся, милый Альфонсо! – успокаивала старика Карменсита. – Все будет хорошо, вот увидишь!

– Дай Бог!

– Ведь так не бывает – было хорошо и вдруг сразу стало плохо!

– Да, ты права, моя дорогая, так не бывает… Так не должно быть… – ответил бесцветный голос Альфонсо.

Его неподвижные глаза смотрели вслед удаляющемуся Дени.

Слуга отворил дверь и жестом пригласил Анри войти.

Они очутились в небольшой комнате, плохо освещенной слабым потоком солнечных лучей, пробивающихся через маленькое окошко. С противоположной стороны находилась еще одна дверь.

– Наружная, – объяснил слуга.

Комната была обставлена более чем скромно: стол, скамья, маленькая кровать, – и более всего напоминала собачью конуру. Низкий потолок нависал над головой, и Анри, подняв руку, легко дотянулся до него.

– Это и есть моя комната? – осведомился молодой человек.

– Да, – коротко ответил слуга и вышел.

Анри быстро осмотрел свои новые владения, сел на кровать и только теперь осознал, насколько она мала, будто была рассчитана на ребенка.

И вдруг, словно снежная лавина, обрушилась на него череда мыслей и воспоминаний.

«Что я выиграл из-за собственного упрямства? – подумал он, – Раньше хоть я был свободен и волен распоряжаться собой, как мне заблагорассудится, а что теперь? Кругом – незнакомые лица, и ни одного близкого человека. Пожалуй, я вскоре затоскую даже по дракам, которые устраивала мне эта глупышка Карменсита».

Он вытащил из кармана вещицу, подаренную ему Альфонсо, и подошел к свету, чтобы лучше ее рассмотреть. В солнечном столбике пылинок камень заиграл своими гранями, и Анри с удивлением заметил, насколько эта безделушка была похожа на настоящую драгоценность. Большой фиолетовый камень с отлично отшлифованными гранями был заключен в замечательную оправу. «Наверное, это все, что осталось у Альфонсо от его жены», – решил Анри, – Конечно, он очень любит меня, раз отдал такую вещь именно мне».