Наташа Ройтберг - Третий Полюс. Стихи и рассказы

Увидев меня на пороге, Марк ехидно улыбается:

– Доброе утро, последний герой! Как все прошло?

– Никак. Релаксация с последующим засыпанием, умираешь медленно и незаметно, как будто растворяешься. Лучше бы я еще раз на машине разбилась, – я снимаю в прихожей куртку, ботинки. Мы идем на кухню.

Достаю из рюкзака бутылку пива.

– Мы будем отмечать твое возвращение?

– Если бы ты знал, как я хочу стать невозвращенцем. Горло болит – надо теплого пива попить, – открываю бутылку, выливаю содержимое в кружку, ставлю на газ.

– Знаешь, после этого раза что-то не так, как всегда. Тело всю ночь в холодной воде в ванной пролежало – теперь в горле першит и шрам побаливает.

Закатываю рукав свитера, дотрагиваюсь до запястья.

– Раньше такого не было.

Осторожно снимаю кружку с огня, отливаю немного пива в чашку, сажусь за стол и пью медленно, словно пробуя впервые.

Марк отходит к окну, прихлебывая недопитый чай. Растягивая слова, начинает говорить:

– Все эти твои самоубийства – пустышки, форма без содержания, технический момент, игра дурацкая… И зачем ты это делаешь – не понимаю… В медицинском центре за одну вакцину тысячу унитов просят – это же целое состояние. А ты – то вешаешься, то – он лениво переводит взгляд на мои руки, – вены режешь.

– Это для них тысяча унитов, потому что они знают, что у них жизнь одна и смерть одна. А для меня сейчас жизнь ничего не стоит. – Я наливаю еще немного пива в чашку. – Почему-то в эксперименте Сперанского со всего мединститута только пять человек согласилось участвовать. Тогда еще вакцину только разрабатывали, никто не знал точно, сможет ли она стать «прививкой от смерти». А Сперанский все шутил: «У вас, как у кошек, будет девять жизней».

Около месяца нам вводили инъекции то одного препарата, то другого, что-то проверяли, отправляли на разные процедуры. После дипломирования мы разъехались, кто куда. И вскоре начали твориться чудеса.

Один из нас поехал с группой альпинистов на Кавказ, сорвался в пропасть. Его даже искать не стали. А он остался жив. Решили, что ему просто повезло. Но когда в авиакатастрофе единственным «воскресшим» тоже оказался один из группы Сперанского, стало ясно – эксперимент прошел успешно. По крайней мере, на организм этих двоих препараты профессора оказали ожидаемое влияние.

Я решила превратить это в экстремальный вид спорта.

Но есть одно «но»: если знаешь, что можешь умереть не один раз, а три, пять, девять, можно из человека превратиться в подонка.

– А остальные – как у них судьба сложилась?

– Не знаю, уже почти сорок лет прошло. Мы не любим встречаться. – Я допиваю пиво. Кажется, горло болит теперь не так сильно.

– А вчера какой у тебя по счету раз был?

– Восьмой.

– И что теперь будешь делать?

– Будь уверен – жизнь не побегу покупать.

– А не страшно? Вдруг ты уже без «страховки» осталась?

– В этом, по-моему, и заключается ценность человеческой жизни. – Я встаю из-за стола. – У тебя сегодня будет кто-то?

– Да, должны зайти Чужой и Электроник. Может быть, еще Алик придет – интересную книгу обещал принести.

– Привет передавай. Я, пожалуй, пойду – отоспаться надо.

Мы прощаемся.

Спускаюсь, выхожу из подъезда.

Во дворе играют дети.

Ярко светит солнце, снег почти сошел. Скоро апрель.

Я живу.