Алексей Зимин - Январский монолог у фонаря

Там тоже ждут чего-то люди,
О чем-то молятся, быть может,
И без особенных прелюдий
Свет окон вязкий сумрак гложет.

3
Вечерний сумрак нам дает ключ
Из лунного металла, и похожим
На тлеющей надежды бледный луч
Он кажется измученным прохожим.

Успеешь если отворить дверь
И в царство вьюг, где дышит неизвестность
Как в детстве попадал, войдешь теперь,
То оживет разбуженная местность.

Засеребрится ледяной круг,
И сны, забыв о собственном бессилье,
Вспорхнут и улетят на небо вдруг,
Как птицы разминая свои крылья.

И примет зиму сразу же земля,
И заключит в январские объятья,
И вьюги в развевающихся платьях
Вернутся тоже на круги своя.

Далеко в новгородских лесах и в архангельских селах,
Где сосновые избы пропитаны ветром и запахом дыма,
Где в просторах холодного воздуха мало веселых
Бликов солнца; и жизнь там груба, но под вечер сладима,

Где слова округляются, падая в снег дорогими камнями
И ныряют в сугроб, чтобы в нем пролежать до апреля,
Где свобода жива, только конь ее спутан ремнями,
И, барахтаясь, слушает птиц – их звенящие трели,

Там раскинулся край без начала, конца и названья —
Прозябающий снег и бегущие мимо дороги, —
Раз замедлилось время и уже больше нет расстоянья,
Значит скоро исчезнут все беды, заботы, тревоги.

Там старинные церкви стоят в тишине первозданной,
А по праздникам звон колокольный все сердце пронижет —
И окажется музыка в небе простой и желанной,
И останется счастьем в руках – невесомей и ближе.

И давно в том краю дни и ночи под снегом валялись
Облетевшие годы, букеты завядших столетий,
А на солнце всегда наши разные судьбы ваялись
Тех, кто умер, кто жив, и кого мы когда-нибудь встретим.

Русский Север – нетронутый мир необъятной природы,
Кладовая всех самых простых, но немеркнущих истин.
Я увидел однажды: там звезды ведут хороводы
По вечернему небу, и вечер зимой бескорыстен.

Далеко в новгородских лесах и в архангельских селах
Все сосновые избы пропитаны ветром и запахом дыма,
Там в просторах холодного воздуха мало веселых
Бликов солнца, и жизнь там груба, но под вечер сладима.

Я вышел из дома. Взобрался на тротуар,
Грязный снег в узоры завивая,
Задымился сразу ноябрьский пожар,
Дождями прохожих и дома поливая.

В нелегких поисках снежной руды
Скоро дошел до стоящего трамвая,
Не найдя ничего, получил за труды
Бесплатную поездку в незнаемое.

Еду. Потянулась вереница домов
Огромных стоячих серых громадин,
Над ними скопление из проводов
И лужи – подобие глубоких впадин.

Люди бездумно кидали слова,
Мыслями целясь в небесные кручи,
– Тот ларек? Что такое? Появилась халва?
– Надоели тяжелые осенние тучи.

– День рождения? Как же? Подарок готов?
– Только не это, оно дорогое.
– Слышала, Маша, у Чистых прудов?..
Ты и не слушаешь? Что же такое?!

И, не слыша в трамвае сегодня себя
И, тем более, забыв про соседа,
Телефоны, шарфы и очки теребя,
Продолжали неспешно тупую беседу.

Лязгнули тормоза. Трамвай замолк.
В телефоны смотря, стали спускаться.
Пробежала собака, как раненый волк,
Потянулись картины других декораций.

Рука судорожно искала рукав,
Хватая пальцами продрогший воздух,
Стая машин пролетела стремглав,
Прополз грузовик, раздувая ноздри.

Дождь то усиливался, то снова ослабевал,
Задевая кусты и грязные бордюры,
Дикий ветер скучно завывал,
Вырисовывая в воздухе сером гравюры.

Асфальт поплыл, кутаясь в листья,
Слезы катились прозрачными ручьями,
Сколько сегодня поразительных истин
Нежданно открылось прямо перед нами.

Водопад человеческих желаний и чувств
Грохотал, струями нас задевая,
Дорога поэзии, мыслей, искусств
Бежала вперед, нам себя открывая.

Грусть отступила. Последняя трава,
Поблеклая, слабая, желтая, хилая,