Иван Волченков - Мир проходящего времени. Стихи

Стоят в редколесье берёзы.
Вдруг… ветер – бродячий шалун
Чуть тронул их нежные косы
И в шелесте миг потонул.

Вы, как подвенечные сёстры, —
В счастливой печали…Весь день
Всё ждёте кого-нибудь в гости
В свою милосердную тень.

Сквозь время своё назначенье,
Как девичью честь, вы несли.
Сбивается мысль в нетерпенье,
Едва вас завидишь вдали.

Нет в зное июля потребней
Листвой навевающих од.
Мы входим в тень крон, как в целебный,
Прохладный, спасительный грот.

День светлый становится пёстрым
В тени говорливой листвы.
Соседки, подруги и сёстры,
Надолго запомнитесь вы.

Запомнитесь каждая статью,
Зелёным отливом косы
И белым по-летнему платьем —
Сполохи земной красоты!

Приход весны – всеобщая отрада.
Весёлый зеленеющий простор
Для всех надежд открыл незримый створ,
Чтобы они немножечко парадно
В него вошли и вызвали восторг.
Пред взором – май, ликующе-нарядный.
Всех наделяя светом благодатным,
Он не приемлет скаредность и торг.
Пора весны приводит к постиженью
Прекрасного и доброго вокруг.
Она природный начинает круг:
В ней молодое движется к взросленью,
А выросшее – к самоутвержденью.
Весна – это всеобщий недосуг.
Ни в чём она не любит проволочки,
И вслед за тем, как день дождём пропах,
Уже следит, когда же на ветвях
Пробудятся ликующие почки?
Ждёт день, когда растительная кровь,
Рождённая земной всесильной плазмой,
Прорвёт в стволе сосудистые спазмы
И выйдет на цветенья буйный зов.
Так крика журавлиного ждёт осень,
А лето иссушённое – дождя…
Нельзя быть смыслом ничего не ждя:
В извечной жажде смысл сосредоточен.
Сама земля зов неба жадно ждёт
И этим ожиданием живёт.

Весь в петлях серпантина будет путь
Для тех, кто – на восток, к Джелалабаду.
Иного нет – лишь этот горный спрут,
В извивах скрывший не одну засаду.

В ущелье рядом мечется Кабул,
В гранитных стенах разрываясь в пену
И оглашая горы – дикий гул
Из преисподней рвётся в ойкумену.

Над ним стоит покоем Гиндукуш.
Чьей мудростью полно его сознанье,
Арабской иль санскритской, когда «уж»
Мистически шипит в его названье?

Глубокие долины горных рек,
Обломки скал, будто остатки копий.
Пещеры-гроты, как бы входы в штрек
В которых вечность время не торопит.

В соседстве с перевалом – высший пик.
Уж тут-то время ощущаешь кожей
И, видно, отзываясь на инстинкт,
Не чувствовать судьбы своей не можешь.

Отсюда кручи разбежались вниз
Как будто Бог открыл гранитный веер.
Смятенье в этот каменный каприз
Принёс наш бронированный конвейер.

Дорога, разломясь, пошла на спуск,
Виляя в ограниченном просвете.
Вечерний свет став обречённо-тускл,
Размыв все скалы в облики мечетей.

Под сводами их, сотворив намаз,
Общаются с Всевышним муэдзины [5] Служитель при мечети у мусульман.
И, хладнокровно пропуская нас,
Обиды вымещают… залпом в спины.

И в этот миг причудливый пейзаж,
Будь хоть он и космическим виденьем,
Спадает разом с напряжённых глаз,
Ведь мысль уже вошла в оцепененье.

Надсадным гулом стонет каждый трак,
Гудит непринуждённо обещая
Непримиримость откровенных драк,
В которых пораженье не прощают.

Мы входим, как в наркоз, в горячий бой,
Не ведая убежища и страха;
Мы без Христа вошли в конфликт с судьбой,
Они ж – с мольбой о помощи Аллаха.

Вкушая боя ядовитый плод,
Стоит в гортани в привкус смутной боли
Тех, кто в своих желания не смог
Сильнее стать, увы, небесной воли…

Судьба – в движенье… Оптимальный ход
Найдется ль для прорыва иль отхода?
Афган для нас, увы, и эшафот,
И поиски спасительного брода.

Всё стало как-то пасмурно у нас,
Стремленья наши стали не едины,
И в узкой прорези твоих сердитых глаз
Сквозят зрачки холодные, как льдины.
Оберегая праведность свою,
Ты почему-то чужд моих желаний.
Толпятся страсти, как на поле брани,
С мечами у рассудка на краю,
Где маленькая искорка раздора
Вот-вот начнет открытую войну.
Ведь быть у безрассудности в плену
Решается, увы, легко и скоро;
Один лишь миг и шквальная гроза
Уже сечёт безжалостно глаза.