Марина Леванте - Время пластмассовых богов. Сборник поэзии

Соцсети – это всеобщая помойка и попойка,
Когда как в бане, где тебе никто не друг
Ты обнажился полностью в своём уродстве
Иль красоту души всем молча преподнёс.

А эту душу дозволяется любому и отыметь,
И изнасиловать, пустив в разнос.
Ты всем доступен, будто тот Христос на блюде,
Что вышел к людям и сказал «Аминь»

И стая обезьян, что только было человеком,
Согласно закивала головой, расставив руки, ноги,
Отдавшись полностью на суд людской,
Что лишь гораздо в позу раком поставить
Ей кого ни лень, назвавшись голым братом
И спину заодно помыть, и санонировать толпой.

Что обезьяний вождь, что мастурбировал прилюдно
Бесстыдно самку он потом имел,
Что тот король, что вышел абсолютно голый
И был унижен собственной толпой.

Так совершать прилюдную помывку,
Горазд ни человек, а антипод его,
Что был когда-то дикарём,
Но, обозвавшись человеком,
Не захотел уйти от тех корней,
Откуда только вышел,

Так и оставшись голым королём,
Среди лесных мартышек
Из эры недоразвитых людишек,
Устраивающих вакханалию души,
Что сродни групповому сексу,
Где все равны, и одинаково бесстыдны,
Как обезьяна, у которой всё равно,
И так всё видно.

Текучесть времени во всём,
В непревзойденности, в ином,
В той монолитности времён,
Когда песок становится, что камень,
И из которого уже не выбить ничего,
Наскальный лишь рисунок,
Тот, что коснулся лёгко пещерного песка,
И там завис, казалось в вечно,
Но время слишком быстротечно,

И смотришь, это уж не монолит,
А лишь в скульптуру он отлит.
Тот, что хотел быть вечным,
Раскрошится спустя года,
Уйдет, как прах, в песок зыбучий,
И там навек останется плавучим,
Что будет временем из грез,
Текучестью времен,
Из непревзойденности во всём,

Когда захочет снова самоутвердиться,
Забыв о той текучести времен,
Войдёт он снова в фазу артистизма,
И на минуту станет вековым огнем,
Что вновь потухнет, как и время,
Что не стоит на месте, а течет вперед,
Как хрупкий час, что был отпущен,
На познавание истины и бытия,
Который не считаясь сам с собою,
Закончился в один прекрасный миг,
И ты познал одно, то что текучесть, во всём,
Не только в времени и в нём,
В том монолите всех твоих желаний,
Который тоже призван течь.

Мы все стояли над темнеющей рекой,
Несущей молчаливо вдаль,
Куда- то свои воды,
Что ударялись о каменистые пороги,
Как будто человеческие руки,
Что так же молча хваталися за камни под водой,
Они их разбивали в кровь,
Что в мелкие песчинки,
Ложащиеся на том лице, что те морщинки.

Мы наблюдали, как молчит река,
И как вокруг белеют берега,
Украшенные мелкой шустрой галькой,
Что скатывалась, будто бы колени человека,
Куда-то вниз, к тем водам, что не из мира,
Всё так же молча, угрожающе неслись,
Куда-то в неизвестность эту, вниз.

Там, всё ловя те камни, что речные,
Темнее и серее, что на свете нет,
Та мрачность дня и жизни,
Что на закате своего конца с началом,
Нам говорила, это всё пустяк.

Те камни, та река,
Что молча вдаль она несла,
То наши жизни, не давая,
Нам задержаться на пороге дня,
Что б постоять и оглянуться,
Возможно, даже улыбнуться,
Увидев, что-то кроме пустяка,
Того безумного всё ж дня,
Что начинаясь в нашей жизни,
Желал заканчиваться вновь.