Карина Акопян - О сокровенном

и позабыла птица привкус ветра —
в пространстве черноты немеет воздух…
и высохли серебряные слёзы,
на оперенье проседь села фетром.

но взмах!
и распахнулись руки-крылья!
размах —
палитрой радужные перья!
и в этой яркой точке обнуленья
рассыпалось осколками бессилье.

и я смотрела молча, ниоткуда
на чистоту свободного полёта,
на чудо сокровенного чего-то.
земля казалась крохотной и скудной.
искрились малахитовые перья,
сверкали изумрудом руки-крылья!

мне снилась птица,
мне никто не снится,
безо́бразно
пространство пустоты.

мне снилась птица
уникальной красоты,
и силы,
прорывающей границы.
и эта птица – Ты!

будто гвоздём прибито на́ небо
солнце сочное – резаный апельсин!
я пальцем тычу в кого-то,
а три – указывают на меня…
апельсин льёт оранжевость улицам,
город ревёт – исполин!
и пронзают бетонные соты
амбиции-якоря…

ну а спелое солнце всё льётся и льётся… свет —
свежевыжатый фреш циклопического светила,
бесконечно течёт… и я пальчик-то опустила…
серебрятся пылинки, из шкафа ушёл скелет…

белизна превратила родившийся день в гризайль —
полутень, полувзмах, полуслово на полутоне.
белизна биссектрис проводов расчертила сталь,
алюминий небес всполосив по седой основе.
белизна облизала раздетость густых ветвей,
обслюнявила белым узорную сеть «мизинцев»
и оставила иней бровям и усатым лицам,
обжигая щипуче своих суетных гостей.

в этой тонкой графичности нет никаких доминант.
равновесие мира контраст ни о чём не сутулит.
шебуршит строгий воздух белёсый искристый улей,
держит бережно тучи спокойной рукой Атлант.

белизна – тишина, продлена лишь на взмах ресницы,
белизна – новизна, чистота, пустота страницы,
белизна…

дымное утро проснулось, не выспавшись.
власть градиента распахнута настежь,
полутона, полузапахи… вздыбившись,
город кругами по городу ходит.
сумрак…

тучи угрюмые сна не видали,
и не мечталось о ласковом тучам…
если наполнен до края слезами,
грёзы не втиснутся в приоритеты…
душно…

кажется, воздух пропитан мигренью,
этой порою так многое кажется:
свежесть – ознобом, а вечность – мгновеньем…
кто-то всесильный по-а́нглицки шутит.
осень…

небо застыло слезой колориста.
только вчера я, так истово веря,
душу безногую в отзвуках твиста
теряла… а нынче найти бы зазнобу…
обидят…

морок зависти, ветер осени…
на асфальте рисую солнышко,
мел размазался жёлтой проседью,
тело лёгкое, будто пёрышко.

за порывами, за объятьями —
нет верёвочки, нету ниточки!
ну а, может, мы хором все спятили?
все мечты – лишь картинки, открыточки.

вдохновенье – болезнь шизофреников
и несчастных влюблённых придурков.
счастье – в плюшках, конфетах, варениках,
всё другое – лишь пепел окурков.

и пускай у виска крутят пальцем,
я возьму сачок – и за звёздами.
миг закрутится бешеным вальсом.
не хотите? ну, будьте серьёзными…

небо в хлам размазано, небо в пух разорвано!
что с тобою, небушко? к чёрту перевёрнуто
радуги спектральное полудугокружие.
видимо, охотник потерял оружие,
видимо, охотник растерял всё знание,
не желает более ценностей фазановых!
небеса толкаются, бьются об фасады
и боками тучными вспухло-раздосадованы!
в небесах кудрявятся бакенбарды Боговы!
душа – рябой комочечек, сирая, убогая!
жмётся собачоночкой и скулит по-выпьему —
соки все повыпиты, зубы все повыбиты,
у души нет голоса, вскрыта небесами!
небо ухмыляется облаков усами…

станет призрачным город, утратив спесь.
утро светит открыткою за окном,
из души выметая густую взвесь,
что так долго копилась внутри битком.
и мне кажется, будто бы жизнь близка,
жизнь наполнена красками, и Ван Гог
будто мне посвятил свой коллапс мазка,
Пастернак обо мне прошептал меж строк.
и мурлычет по радио сиплый рок,
ветер носит по городу стаи чувств,
а ты так циклопически одинок,
что не помнишь, какие они на вкус.
стаи чувств, стаи мыслей и стаи птиц,
бесконечные стаи людей, машин,
карусель силуэтов, мерцание лиц
разлетаются вихрем рябых картин.
только солнце цветёт на лазури небес
и, глазурь бирюзовую теребя,
улыбается колкости антитез,
подмигнув расторопности октября.