Дмитрий Воденников - Приснившиеся люди

Бродский, кстати, считал, что самоубийство Плат не было неким актом, проистекавшим из ее жизненной философии. «Просто так вышло. Если бы разносчик молока пришел пораньше, Сильвия Плат была бы жива». Но даже Сильвия Плат и Бродский не додумались до того, что мы теперь можем делать со своими снами.

Одна моя знакомая в сети недавно рассказала:

Мне опять снились несуществующие люди и несуществующая я сама. Если вкратце: я была во сне молодой женщиной, с длинными рыжими кудрявыми волосами, с накрашенными ресницами, я ехала в поезде куда-то вместе с семилетним сыном, моими соседями по купе были два молодых красивых парня, веселых и доброжелательных, они смешили нас с сыном, показывали фокусы, один из них попытался уступить свою полку для того, чтобы мы с сыном не спали на одной. Я чувствовала себя счастливой и на месте, естественной, в кайфах, психологи говорят – «защищенной».

И вдруг она чувствует, что на ее коже – сперва на запястьях, ладонях, потом выше, выше, по предплечьям – начинают набухать вздутия, сине-красные, пульсирующие, как черви. Она ужасно пугается, кричит. Все вокруг тоже пугаются.

И вдруг – сознание начинает фонить. И знакомая моя догадывается: это не жизнь. Это – сон. И уже понимая, что просыпается, она начинает прощаться с теми приснившимися людьми.

Одному из парней – соседу по купе – я сказала, что они все, включая вагон, поезд и мир, герои моего кошмара. Я сказала: «Вас не существует». Все, только что такие испуганные, стали хохотать. Типа: вот же сумасшедшая баба.

И тут произошло что-то для меня революционное. Я этого парня обняла, подошла и обняла. Я попробовала попрощаться с миром за секунды до гибели. Я себя вспомнила: осознала, что нет у меня никаких длинных рыжих волос, никакого любимого семилетнего сына, не бывает такого устройства вагонов, никогда нигде не было такого в поездах белья, некуда мне с этим сыном ехать, нет такой страны и такого языка нет, ничего нет. Я сейчас выпилюсь из этой байды в Москву, в Свиблово, в 2020 год.

И тогда она сделала совсем невозможное. Она обняла несуществующего человека на прощание. И сон кончился.

По-моему, это невероятное событие. Я такого никогда не переживал. Когда моя знакомая обняла своего попутчика из сна, мир начал таять, точно осветляться, стал, как нарисованный, пересвечиваться, распадаться на части, рваться и уходить.

«Мне сорок четыре года, – написала наутро она. – Я впервые пережила это – я простилась с людьми, обреченными на гибель через мое пробуждение. Я даже не знала, что так в принципе можно».

…Осень уже, окончательная, бесповоротная осень. Бабье лето закончилось, всё в прошлом, книга «Техника осознанных сновидений» дочитана, тетка-сентябрь сидит в платочке, перед ней ведро семечек.

– Почем семечки?

– Пятьдесят рублей. А вот еще огурчики, соленые.

– Ну, давайте, тетенька, ваши небывалые огурчики. Сдача-то с пятисот будет?

– Давай-ка лучше без сдачи.

Очнулся от этого сна, смотришь – а в ладони зажата монетка. Сперва испугаешься (вдруг это был обол – и ты только чудом успел выскользнуть из смерти, к которой уже везла тебя Харонова лодка), но потом стряхнешь пыльцу сна, успокоишься: на обол что-то не похоже – какие-то пять рублей. Сдача.

Все-таки вернула.

Мы живем в разных фильмах.

Эту фразу я даже не помню, где услышал. Но это правда. И это всё: приговор, безнадежность, факт. Если мы живем в разных фильмах, этого уже не переделать.

Я, например, живу в «Безымянной звезде». Был такой старый советский фильм, его снял еще молодой, сорокалетний кажется, Михаил Козаков. Там играли такие же молодые Костолевский и Вертинская. Господи, подумал я сейчас, эти же фамилии молодым ничего не скажут. Но мне он нравился. Несмотря на все его недостатки, советские швы («наши играют иностранную жизнь»), несмотря на всю его сентиментальность. Ну, не великий, да. Но что-то в нем было.

Например, там был хороший эпизод, физиологически достоверный, честный. Вертинская играет яркую, взбалмошную барышню, которую ссаживают на провинциальной станции («в степи», как она говорит) с поезда, потому что у нее нет билета, только фишки из казино. И молодой учитель астрономии встречает ее на этой ночной станции, так как пришел забирать прибывшую из Бухареста редкую книгу по астрономии, потому что ему надо проверить, прав ли он, не почудилось ли ему, что он действительно открыл новую звезду, – и эта женщина поражает его.