Елена Крюкова: Вера

Господи больно мне
Господи шелест все ближе
Ангельских крыльев
Не в огне
На зимнем окне Тебя вижу
На слюде дымном холодном стекле
Бабочкой что проснулась больно и рано
А в ночи в ледяной истомленной мгле
Далеко болит рассвета рваная рана
Небу больно
Больно святым снегам
На полмира раскинулись перед глазами
Господи мне отмщенье и аз воздам
Всем воздам: огнями кровью слезами
Всем что в мире ни есть мое
А моего в мире Господи ничего и нету
Я всего лишь на веревке Твое святое белье
На ветру мотаюсь по белу свету
Я всего лишь полотно снежная плащаница Твоя
Пусть Тебя в меня завернут
пропитаются кровию складки
И вберу Твою боль
Боль это свет бытия
Лягу тканью холстиной на лоб Твой
чистый и гладкий
Все впитаю Твое все обвяжу обниму
Твой ужас крик одиночество жалобу милость
Твое копье под ребро в снеговом дыму
Твой стон в облака: неужели это свершилось
А потом Ты выйдешь смеясь пройдешь сквозь меня
Плащаница тающим снегом свернется во мраке гроба
И восстанешь снопом сиянья стогом огня
Меня окровавленную дерюгу не вспомнить чтобы
Господи больно
А зимняя бабочка хочет взлететь
А я еще жить хочу хоть не отстирать от Твоей крови
Жизни что вся прожита не на половину не на треть
Не отмыть от злобы чужой и от родной любови
Господи Господи Ты лишь один и есть
Грядущий Рассвет во тьме внутренней и кромешной
Хлеб мой насущный даждь мне днесь
Мне малой грешной великой безбрежной
Мне свободному морю мне Твоей вольной земле
Мне нет не мне а всем другим мне не надо
я так просто я с краю
Господи
Свеча горит на столе
Слезы глотаю
Уповаю
Молюсь
Улыбаюсь
Живу
Умираю

Сияющая, пламенная, солнечная Пасха!
Сверкающая, сбывшаяся, подлинная сказка —
Отверстые врата в любовь под облачною сенью,
Кагор, Твоя святая кровь, во славу Воскресенья.
Тебе Христос воскрес! Нам всем, зверью и люду!
Мария Магдалина, о, тебя не позабуду —
Тебе явился ясный огнь, и ветр, целуя пламя,
Все слышал, как ты плачешь,
все знал, что будет с нами.
Катай же на ладони яйцо в кровавой краске!
И подними лицо к Тиберью в детской ласке —
И руку протяни, и он возьмет, пылая
Стыдом и любопытством, как на пороге Рая.
Ах, римский император! Нет о тебе помину.
Господь-то Пантократор под куполом раскинул
Крестообразно руки – мозаика искрится,
А за плечами Бога – все лица, лица, лица…
А птицы так поют в ветвях!
Захлебно и хрустально!
Далёко Страшный Суд! Впотьмах!
Черно и чужедально!
А тут весенний царский день,
цветней алмазной грани —
И вдруг… Креста наляжет тень
крылами покаяний…
Да, ты Голгофы не забудь! Гроза грохочет в спину.
Огнем под ноги ляжет путь, Мария Магдалина!
Яйцо, и пасха, и кулич, освящены, всесильны, —
Настанет день – взовьется клич
среди холмов могильных!
И кости мертвые, восстав, оденутся телами.
И друг на друга поглядим горящими очами!
Да, люди, – только свечи мы, возожжены без чада,
Пылаем средь пещерной тьмы
безумным водопадом!
Да, только миг один горим! Нам меда, воска мало!
Взахлеб о счастье говорим! И без конца-начала,
Навек обнявшися, летим, от праздника-веселья —
Туда, где звезд парчовый дым,
в объятья Воскресенья!
Дай, Магдалина, мне яйцо! Рыдая и ликуя,
Я освящу твое лицо трикраты – поцелуем.
Глазами, плача, освещу, благословлю устами,
Сплетемся, крепко обнявш и сь, горячими крестами!
Да, человек – то крест живой!
Живейший, изначальный!
А облако над головой —
что нимб многострадальный!
Но, попирая смерть и боль небесными стопами,
Ты радуйся! Господь с тобой!
Господь со всеми нами!
Ты радуйся! И ты живи! И Пасху празднуй снова —
На самом краешке любви, вне выдоха и слова,
А только светом слезных глаз, христосуясь, целуя
Один, другой и третий раз, рыдая и ликуя,
Под нежной майскою листвой, ее зеленым клеем,
Покуда веруем, живем, и любим, и жалеем.