Рим Юсупов - Гений

От зла и лжи своей судьбой хранимый,

Всем сердцем, всей душой я отдаюсь

Единственной мечте неповторимой,

Зовущей вдаль поэзии святой,

Где мой кумир царит уже два века [1] Поэма создавалась к 200-летию А. С. Пушкина. ,

Чей образ – яркий, озорной, живой —

Притягивает сердце человека.

Зовёт, манит его сияньем глаз,

Открытым взором, чистотой улыбки.

И в жизни, и в стихах своих искрясь

Огнём страстей, не зря спешил он вникнуть

В суть бытия, природы, жизни всей,

Явления её воспринимая,

Любовь и славу быстрых, шумных дней,

Как должную награду принимая.

Живя, ликуя, радуясь, резвясь

Легко как будто, но в трудах упорный,

С бессмертием установил он связь,

В сердцах людей посеяв счастья зерна.

Как правило, в нелёгкие года

Рождаются великие поэты,

И в жизни их преследует беда

И зависть многих, несмотря на это,

Они полны энергии живой,

В своих страстях, в любви неукротимы,

Повелевают собственной судьбой.

И всё-таки – сильней других ранимы.

Ведь их сердец чувствительнее нет.

На каждый вскрик и в ночь зовущий голос

Тотчас готов откликнуться поэт,

За всех на свете в жизни беспокоясь.

Всем сострадая, каждого любя,

Жалея, добрым словом помогая,

Порой он забывает про себя,

Всему живому на земле внимая.

В нём всех людей мечты, и боль, и страсть,

И чувства их, страдания и думы.

Всегда он с ними, плача и смеясь,

В их грусти тихой и в веселье шумном.

Сочувствуя им, ищет многих бед

Причины, в жизнь их глубоко вникая.

Себя народу посвятив, поэт

От многих зол его оберегает.

Когда б не знать явление страстей

И жизни вечный зов неукротимый,

Не ожидать непрошеных гостей,

Вновь в сердце рвущихся толпой незримой,

Невидимых, непонятых порой

(Их чувствами все называть привыкли),

Когда б не светлых, чистых мыслей рой,

Мир оставался бы, как прежде, диким,

Во мраке тьмы, объятый звёздным сном,

В безмолвии покоясь равнодушно.

Ни свет зари, ни солнечный огонь

Не разбудили бы страстей уснувших.

Возможно, бремя этой тишины

В себе бы долго мир хранил, когда бы

Не эти люди, чьи сердца полны

Любви, отваги, мужества и правды.

Которые готовы в час любой

Внезапно вдохновением взорваться

И каждому отдать свою любовь,

Восторг души и пламенные страсти.

Не зря они, поэтами зовясь,

Спешат на помощь к людям в час их трудный,

Слепой молвы и сплетен не боясь.

И каждый миг их жизни неподсуден.

Они, быть может, не всегда правы,

Порой упрямы и весьма тщеславны,

Но беззаветно преданы любви,

Подчас коварной, гордой и лукавой,

Слепой и равнодушной иногда

И даже злой, но их сердца пылали

В мгновенья те волшебные, когда,

Простив за всё, их нежно обнимали,

Даря восторг необъяснимых чувств,

Неведомое, сладкое блаженство,

Экстаз души, прильнувших крепко уст

Друг к другу – всех явлений совершенство.

Прилив страстей их был неукротим,

Но к Родине любовь была сильнее.

Для них Отечества был сладок дым.

И жизнь, и смерть они делили с нею.

И их никто остановить не мог,

Они за честь своей святой державы

Готовы были тысячи дорог

Пройти в боях, не дожидаясь славы.

Когда в Россию шёл Наполеон,

Не мог герой мой юный не терзаться,

Переживал с другими вместе он,

Что не пришлось с французами сражаться.

Поэтам жизнь и смерть почти равны,

Когда они на грани яркой славы

Сияют, словно звёздные огни,

Когда они людьми, как боги, правят

И, мыслью яркой зажигая их,

Зовут в предел немыслимых мечтаний,

Переживают, борются за них,

Спеша раскрыть неведомые тайны

Любви, добра и чистой красоты,

И чувства каждого такую сущность,

Которой можно целый мир спасти

От зла и лжи, неверие несущих.

Жизнь к лучшему стараясь изменить,

Не ведая покоя и пылая

В огне страстей, чья золотая нить

Поэтов всех веков объединяет,

Они спешат развеять грусть и боль,

Страх и сомненье каждого на свете,

Чтоб люди, возвышаясь над судьбой,

Смогли постичь явленье дум их светлых.

Когда ещё был мир и груб, и дик,

В далёкой, ранней древности планеты,

И человек тех дней ещё не вник

В смысл жизни, в смысл необратимой смерти,

Воспринимая явь всех бурь и гроз,

Как кару свыше за свои деянья,

Пася стада прирученных им коз,

Из шкур чьих шил себе он одеянья