Эмиль Вейцман: Жестокий романс (сборник)

Меня к Тебе приговорили…
А вот за что – мне невдомёк…
И смотрит рок в дверной глазок
Длиною в государство Чили…

И как надсмотрщик немой,
Склонилось время надо мной,
Неспешно шаг свой отбивая…

Приговорён, препровождён…
Вершит суровый свой закон
Старик-Сатурн, планета злая…

Меня к жене приговорили,
Лет на полста, ужасный срок.
И смотрит вертухай в глазок,
Чтоб от неё не сбёг я в Чили…

Меня к жене приговорили.
Чтоб наказать во мне порок –
Она тюрьма мне, мой острог,
Мой Пиночет, но не из Чили.

Я заключённый с бородой,
Давно опущенный женой;
Шестёрка я, семейный чирей;

Я муж в законе, я козёл,
Я пенис, я вагинобол!
Мочить меня! Мочить в сортире!

Пошёл восьмой десяток…
Видит Бог,
Непросто было мне в моей юдоли,
Но в ней я сделал всё, что только смог,
Что было в силах, и немного боле.

Двадцатый век трагичен был и плох,
Он душегубствовал по злобной высшей воле,
Как будто некий дьявол-скоморох
Сидел в те дни на мировом престоле.

Но был я волкодавом пощажён:
Защитный знак – спасительный тригон –
Как óберег в моей натальной карте…

Защита есть, но близок эпилог…
Один звонок, другой, ещё звонок…
И вот Харон вершит извечный чартер…

Пошёл восьмой десяток…
Видит Бог,
Непросто было мне в моей юдоли,
Но в ней я сделал всё, что только смог,
Что было в силах, и немного боле.

Двадцатый век трагичен был и плох,
Он душегубствовал по злобной высшей воле,
Как будто некий дьявол-скоморох
Сидел в те дни на мировом престоле.

Но злою силой был я пощажён –
Закрытый, защитительный тригон
Как óберег в моей натальной карте;

В рулетке русской не был я сражён,
Но близок день, когда старик-Харон
Сонет-обол возьмёт с меня за чартер…

«Покинутый приют – весь в зарослях плюща.
Тоскливо здесь. Хозяин всё забросил.
Нет никого…
И только каждый год
Печальная сюда приходит осень…»
Энкэй Хоси

Крест покосился…
Могила вся в бурьяне…
И только осень
В период листопада
Скорбит над запустеньем…

Обогреватель
В госпитальной палате
Рябит тишину,
Звуком своим негромким
Душу мою бередя.

Ветер холодный
Вместе с осенним дождём
Вдруг налетели…
Долог мой путь по степи,
Горящий очаг далёк…

Ать-два, ать-два…
Отряд шагает в бой…
Скорее! Выше голова!
Смелей – ведь ты герой!..
И мы, не тратя лишних слов
И растворясь во мгле,
Настроим сотни нужников,
Удобных, как в Кремле.
Жестокой будет наша месть,
Ей богу, ей же ей!
Не в силах мы бесчинства снесть,
Пускай оружия не счесть
У этих дикарей…
Ну чем не гениальный план!
И вот настал момент –
Направил нас во вражий стан
Великий президент.
Он по моченью спецьялист
В различных нужниках,
А также классный дзюдоист –
Кранты тебе, вайнах!
Атака будет хоть куда,
Коль невозможен мир.
Жестокость, впрочем, нам чужда,
Однако, если уж беда,
Пускаем в ход сортир.
Едва захочет ваххабит
Кишечник опростать,
Он в туалет засеменит…
Ну, чтобы там п…ть…
Спустя немного вертолёт
К сортиру подлетел,
А там и танк клозет возьмёт,
Ярясь, в суровый оборот –
Под пушечный прицел.
Огонь! Держись, брат-террорист!
Давай, давай ещё, танкист!
Кончай бородача!
Огонь! Ракетою, пилот!
Вайнах живуч, глядишь, уйдёт,
«Аллах Акбар!» рыча…