Array Сборник - Мы все с планеты одной

Я же знала, что день тот настанет,
Отпевать тебя будут, любя.
И багровое солнце восстанет
Зимним утром, о жизни скорбя.
Жизни той, что так резко прервалась,
И в которой ничто не сбылось.
Сорок пять – это вовсе не старость.
Почему же тебе не жилось?
Не хотел быть коптилкою неба,
А желал с небом пить брудершафт.
И давно в мыслях смертным ты не был.
– Гений! – все тебе вслед говорят.
Только это опасно – быть лучшим,
Это словно взведённый курок.
И тебе не помог в жизни случай,
Чтоб понять, человек ты – не Бог.

Надо было быть распятым,
Трупом, проклятым когда-то,
Чтоб спустя тысячелетья
В душах обрести бессмертье.

Надо, чтоб не понимали,
Не любили, прочь прогнали,
Чтоб потом благоговели,
О жестокости жалели.

Смерть приходит после жизни,
Жизнь приходит после смерти:
В этой вечной круговерти
Разберёмся мы едва ли.

И зачем нас не любили,
И за что нас покарали —
Сами мы понять не в силе,
И в проклятье, как в награде.

Ты знаешь, милый, я не очень-то люблю
Вслед уплывающему в море кораблю
Кричать при всех, что буду ждать тебя,
В руках платочек нервно теребя.
Избавь меня от ритуальных мук,
Я не привыкну к монотонности разлук.
Пусть одиноко мне на этом берегу,
Но доказать любовь свою смогу!
Вороной белой в провожающей толпе,
Назло ликующей в злословии молве,
Покину растревоженный причал,
С собою унося свою печаль.
Я поднимусь на каменный утес,
Который в эту бухту прочно врос,
Где были мы с тобою много раз,
Скрываясь от людских досужих глаз.
На этом краешке обрывистой земли,
Где мимо проплывают корабли,
И где стоит обветренный маяк,
Я стану провожать тебя, моряк.
Наперекор бушующей волне
Я прокричу: ты помни обо мне!
Любовь моя, как чайка за кормой,
В шторм сохранит и возвратит домой!

Ночные берега в глубокой коме,
Мерцает фосфором притихшая волна,
И после зноя, в сладостной истоме,
Вздохнёт о чем-то старая сосна…
Черпает море ковш Большой Медведицы,
У берегов вода волшебно светится,
Искрясь аквамарином и индиго,
Прибой плетет извечную интригу.

Уходим в море. Отданы швартовы.
Растаял грохот якорных цепей,
И бухта, разомкнув свои оковы,
Проводит нас и станет ждать вестей.
Авралы, вахты и перешвартовки
Готовит нам суровый океан.
На мостике, в просоленной ветровке
Задумался о чем-то капитан.
Провяленые солнцем и ветрами
Нескоро возвратимся мы домой,
Но стая чаек все летит за нами,
Выискивая что-то за кормой.

На море штиль. Лишь рябь слегка
Поднимут резвые дельфины,
Приплывшие сюда издалека,
Блестящие на солнце как маслины.
Гладь моря, словно бирюза
С прожилками голубоватой пены,
На яхте загрустили паруса,
Поникли в ожидании степенно.
Прибой, устав от вечных ссор
С прибрежной галькой говорливой,
Затеял незлобивый спор
С большой медузой шаловливой.
Покинутые ветром облака
Свисают с неба белой пелериной,
Еще нагрянет шторм, ну, а пока —
Резвится чайка, прима-балерина!

Амфитеатром распахнулись скалы,
Акустика – покруче, чем в «Ла Скала»!
Как декорации застыли кипарисы,
А лунный свет – прозрачные кулисы.
Сияют фосфором огни прибрежной рампы,
Прибою галька сочиняет дифирамбы,
И звезды, как ярчайшие софиты,
Огромной сцены освещают габариты.
Я в ложе, под обрывистым карнизом,
Как веером, обмахиваюсь бризом.
Нет публики и нет столпотворенья,
Я жду одна начала представленья.
Запели гроты – водяные трубадуры
Мелодию соленой увертюры,
Кружатся чайки – озорные балерины,
Танцуют парами блестящие дельфины,
Поет волна в многоголосом хоре,
А дирижирует само маэстро море!