Сергей Виноградов - Наследие. Том первый (1967 – 2016)

Уходят люди. Остаются дети.

И будут внуки будущих детей

Петь наши песни. Знаю, что и эти,

В многоголосье новых площадей.

Уходят люди. Сменятся эпохи,

Но сколько не промчится тысяч лет,

А песни будут жить. Не так и плохи

Дела у нас, коль песням сносу нет!

Я живу не в «Англетере» —

В доме номер пятьдесят,

В комфортабельной «фатере» —

Фотографии висят

Тут и там вокруг по стенам.

Здесь – Она, а там – Поэт —

Комфортабельный застенок!

Всё в нём есть – свободы нет,

Нет душе моей простора…

И санузел есть и лифт,

Десять метров коридора,

Только места нет для рифм!

Есть верёвка бельевая…

Знай, живи, довольный всем!

Но душа – она ж живая,

И поэту тридцать семь.

У вечности в её календаре

Вся наша жизнь не дольше, чем мгновение…

Рождаемся мы, чтобы умереть

И снова ждать на небе воскресения,

Чтобы опять вернувшись в эту жизнь,

Искать тебя из жизни моей прошлой…

Но только ты любить не торопись

И не люби других, моя хорошая…

Найду тебя. А ты поверь и верь

Ведь без тебя нет смысла возвращаться…

Тогда и смысл сегодняшних потерь

Уже не в том, чтоб навсегда прощаться.

Найду тебя. И вечная любовь

Из века в век в нас будет продолжаться.

А если что-то вдруг пойдёт не так —

Останется на Бога обижаться…

Я знаю, почему Вы так грустите

Я знаю, почему печаль из глаз

Я Вас люблю. Но вы меня простите,

Не всё в любви зависит лишь от нас…

Я ухожу. Надолго ли? Не знаю.

Вернусь ли к Вам? Не знаю. Я не Бог.

И ждёт ли где-то Вас любовь другая?

Не знаю я. Но Вас простить бы смог…

Я ухожу в туман и неизвестность

С собой Ваш взгляд печальный уношу

Да и слова любви сейчас не к месту…

Я их Вам завтра, может, напишу

Быть может, если пуля не достанет

Меня вперёд. И жизнь мне не прервёт…

Но сердце моё биться перестанет

И даже от любви не оживёт…

Вот отчего Вы так сейчас грустите

Вот отчего слеза из Ваших глаз…

Любовью Вы делиться не хотите

Ни с кем другим. Ни завтра, ни сейчас…

Я родился не в те времена

Опоздал лет на сто, может быть,

Мне родная страна как чужая она

Мне другую во снах не забыть.

Снилось мне, как по Дону гулял

Я с ватагой друзей до утра

Снилось, как комиссар расстрелял

Меня вместе с другими вчера.

Как мы падали медленно в ров,

Вспоминая далеких невест…

На мундире последняя кровь

Под мундиром родительский крест.

Просыпаясь в холодном поту

Я со звездами ночь коротал

И тоскливо смотря в темноту,

Сам себя в чужом веке искал…

У Александрийского столпа

Барышни нарядные гуляют…

На Дворцовой площади толпа

И ещё пока что не стреляют.

С Невского народ всё прёт и прёт

К батюшке-царю спешит за правдой,

Позабыв, как сам его зовёт —

Николай второй или Кровавый.

Быстро он, видать, забыл Ходынку,

Море трупов, как и море слёз.

Снова на свои спешит поминки,

Несмотря на холод и мороз.

У дворца их ждут уже казаки

А вот царь, похоже, их не ждёт.

Ружья приготовлены к атаке…

На коленях молится народ

За свои, за души, убиенные,

Скоро им лететь на небеса.

Может быть, уже через мгновение

В стоны превратятся голоса.

…Барышни, здесь вам совсем не место,

Только смерть вам видеть не хватало!

Скоро будет здесь не суд небесный —

Царский суд. И как всегда кровавый.

Едем же, уж кони застоялись.

Вам куда? Ах, в Смольный институт…

И уже потом нам в след раздались

Выстрелы, как траурный салют…

Зажгите свечи, господа, уже стемнело

Снимите банк поручик поскорей

Играете вы что-то неумело

Иль может быть, боитесь егерей?

Иль может, проиграть мне испугались?

А может быть, торопитесь куда?

Вы на ночь бы поручик здесь остались

Дороги не найти вам никогда.

А мы бы с вами весело гульнули

И проигрались вместе в пух и прах.

Похоже, вы с шампанского уснули

С улыбкой почти детской на губах.

Так вы, я вижу, вовсе не любитель

Чужих друзей и карточных утех

Вот и сейчас вы безмятежно спите