Сергей Виноградов - Наследие. Том первый (1967 – 2016)

А я ещё всё помню

Тот белый снег

И тот январский день,

Когда в толпе

Людей мне посторонних,

Увидел я случайно

Вашу тень.

Вы промелькнули

Словно приведение,

Души моей коснувшись

Лишь слегка,

Но для меня Вы

Стали наваждением,

Похоже не на годы —

На века…

Я Вас искал.

Смотрел в чужие лица.

Искал, не зная что,

И зная что.

Вы можете, конечно,

Удивиться,

Что так влюбляться

Может вряд ли кто!

Вы вряд ли помните

И даже вряд ли знаете

О том, о ком Вам

Знать не суждено.

Кого любить

Вы сами выбираете.

А я вот выбрал Вас

Давным-давно…

Он от тебя ушёл в сырую осень.

Ты у камина с дочкой вновь одна,

А сердце шепчет: не ушёл, а бросил.

И ты ему, выходит, не нужна.

Ушёл к другой. И это его выбор.

Потом он может сильно пожалеть.

Не просто дверь закрыл. А в вечность выбыл,

Чтоб много лет в своём аду гореть.

Не проклинай. Не вспоминай обиды.

Ведь было с ним и счастья хоть чуть-чуть.

А встретишь с ней его. Возьми для виду

Им улыбнись. И тут же их забудь.

Он сам ушёл давно в сырую осень.

Без разницы – бегом или пешком.

Когда о нём тебя случайно спросят,

Скажи им всем: такой мне не знаком…

Была зима.

И Вы вся в чёрном.

И без вуали

Как всегда…

Была зима.

И я был в чёрном.

И весь в помаде…

Ерунда!

Мы с Вами

Просто так бродили

По снегу белому

Вдвоём…

И даже в чёрном

Находили

Свет истины…

И Вы о нём

Мне ничего

Не говорили.

И я не спрашивал

У Вас.

Мы с Вами

Своей жизнью жили.

И эта встреча

Лишь на час.

Была зима.

Вы были в чёрном.

Я тоже в чёрном был.

И что ж!

А может, правда,

Я немножко

На искусителя

Похож?

Ну, здравствуйте, мадам,

А Вы как были,

Такой же и остались…

Боже мой!

Не уж то Вы меня

Совсем забыли?

А помните,

Далёкой той зимой

Мы были с Вами

В этом старом парке,

Ну а потом

Расстались навсегда.

Но поцелуй Ваш

Пламенный и жаркий

Я не забыл,

Хотя прошли года.

Увидел Вас

И всё вернулось снова

И трепетный огонь

В моей душе.

Прошу, мадам,

Хотя бы на два слова.

А, может, в Вас

Угас огонь уже?

И вы меня не помните?

Не верю!

Глаза и губы Ваши

И Ваш взгляд.

Ну что же Вы

Так смотрите растерянно,

Ведь в нашей встрече

Я не виноват!

Сударыня, простите, Бога ради,

За то, что я давно Вам не писал.

Опять чужой перрон, чужой вокзал

И этот листик из чужой тетради.

Неровность строк волненье выдает,

Не знаю я, что Вам сказать в тех строчках,

Которые не напишу я точно,

Всё Вам сказать мне что-то не даёт.

Опять сомну листок и брошу муки,

Опять слова на годы отложу.

Я их, быть может, Вам ещё скажу,

И передам письмо Вам лично в руки.

А, может быть, не будет никогда

Ни писем и не строк, одни мечтания

И поезд мой пришел без опоздания,

Чтоб развести нас с Вами навсегда.

Я не могу прожить ни дня, ни часа

Без Ваших глаз запрятанных в вуаль,

Без Ваших губ с улыбкою несчастной

И с привкусом похожим на миндаль.

Без Ваших рук, которые когда-то

Меня ласкали страстно. Эту ночь

Я не забыл, но Вы не виноваты,

Когда меня прогнали утром прочь,

Чтоб Вашу не оплакивать потерю.

Я письма Ваши, не читая, жгу,

Я Вам, мадам, давно уже не верю,

Но и без Вас жить тоже не могу…

Нахохлившимся воробьём

Я продираюсь через холод

Часами мокну под дождём,

Хотя давно уже не молод.

И под часами, как юнец,

Жду и, похоже, уже, вечность

Тебя и старенький трамвай

На остановке той конечной.

Усы повесили часы,

Остановившись в веке прошлом.

И ночь покрасила носы

Случайным, как и я, прохожим.

Уж за полночь. Тебя всё нет.

Да и трамвая вдруг не будет?

О чём же этот мой сонет?

Он о забытых кем-то людях…

Не торопитесь с детством расставаться,

Потом его всю жизнь придётся ждать.

Не торопитесь в девочек влюбляться,

По их красе по – взрослому страдать.

Но если ваша девочка заплачет,

Не принимайте слёзы те всерьёз.

На самом деле в жизни всё иначе —

В ней больше настоящих горьких слёз.

Не сложно научиться целоваться,

И за любовь не сложно умереть.