Сергей Виноградов - Наследие. Том первый (1967 – 2016)

И, как сейчас, с тобой считаем годы,

Считали дни в листве календарей.

На самом деле было их немного,

Но именно о них грустим сейчас —

Давно не нам объявлена тревога

И в первый бой опять идут без нас…

В час вечерний сижу,

Своей жизни конспекты листаю.

В свою память смотрюсь —

Память самый надёжный альбом.

Я вот этого знал,

А его почему-то не знаю.

Или просто забыл

Или не был с ним вовсе знаком.

А вот эту любил,

А вот та – ревновала напрасно.

Ну, а этот портрет

Для кого я в себе берегу?

Симпатичная девочка —

Взгляд влюблённый и ласковый.

Как зовут тебя, милая?

Вспомнить я, ну никак не могу.

…Фотографии в памяти —

Надписи полуистёртые,

Детский ломаный почерк,

Знакомый до боли в глазах.

А теперь, повзрослев,

Стали мы неприступными, гордыми,

И не можем, как прежде,

Всей правды друг другу сказать.

И всё чаще кривим мы душою,

К обману готовые.

И к тому, чтоб забвением

Чувства навек зачеркнуть.

Покупаем альбомы

И фото вставляем в них новые.

Только зря мы пытаемся

Память свою обмануть.

В уголках нашей памяти

Лица хранятся безвестные…

Я вечерней порой

Достаю свой потёртый альбом

И в моей комнатушке

Неуютной, прокуренной, тесной,

Соберутся друзья

За единственным в доме столом.

Ушла, не сказав до свидания,

Лишь хлопнула дверь. Сгоряча…

И первое наше свидание

И локон волос у плеча

И губы от холода синие

И капли дождя на лице

И счастья неясные линии

И ссоры минувшей фальцет —

Остались за дверью. Как просто

Решаются ссоры подчас.

Не будет ненужных вопросов

И слёз из накрашенных глаз.

Не будем друг друга, ругаясь,

В своей правоте убеждать.

Нет, хлопнула дверью другая,

А эта останется ждать —

Стоять под дождём и под ветром.

Так раньше случалось не раз —

Сначала тобой был отвергнут,

И принят обратно в тот час…

Не знаю как, но успокой

Мою израненную душу.

Поставь свечу за упокой

Иль просто-напросто послушай

Поток моих пустых речей

Наружу рвущихся из тела.

Поставь хоть тысячу свечей,

Но только сделай своё дело —

Убей в душе моей печаль,

Из тела вырви мою душу

Или скажи ей невзначай:

Хозяин твой мне и не нужен!

И всё поймёт моя душа

И успокоится, не споря.

И я уйду с ней не спеша

Залить вином в трактире горе…

Не уезжай – беззвучно шепчут губы

Не уезжай – кричат мои глаза,

Но вдруг себя одёргиваю грубо:

Прости, не то я, кажется, сказал.

Не волен я тебя держать, не волен,

Как и не волен вслед тебе бежать.

И если я тобою тайно болен,

Зачем тебя той болью обижать?

Не думай обо мне. Живи спокойно.

Я тоже проживу уж как-нибудь.

Пусть только одному мне будет больно,

Но только ты вернуться не забудь!

Прорвался голос твой сквозь шум эфира

И я кляну в душе родную связь.

Как будто разделяет нас полмира,

Но ты и сквозь полмира прорвалась.

Обрывки фраз твоих ловлю из бездны,

В ответ кричу, быть может, невпопад:

Не исчезай! Но ты опять исчезла —

Разъединил бездушный автомат.

А я кричал и звал тебя. Напрасно!

Пока не понял, как мы далеки.

Не только связь над нами нынче властна —

Вновь вместо слов тоскливые гудки…

ХХХ

Однажды в студёную зимнюю пору

Я из лесу вышел. С дружиной ГАИ.

Гляжу, поднимается медленно в гору

Не то «москвичок», а не то «жигули».

А за рулём в полушубке овчинном,

В шапке из норки сидит мужичок.

Ведёт он машину в спокойствии чинном,

Увидел меня и хотел наутёк…

– Здорово, парнище!

– Ступай себе мимо!

– Уж больно ты грозен, как я погляжу.

А ёлки откуда?

– Из леса, вестимо.

Сосед, слышишь, рубит, а я отвожу.

…В лесу раздавался топор браконьера.

– А что у соседа большая семья?

Всё рубит и рубит. Не знает и меры.

– Так ждут на базаре его кумовья!

– Так вот оно что! Одному, знать, опасно.

Ну, что же, голубчик, за всех получи!

…А он вдруг с испугу как рявкнет: согласен!

Ну, мёртвая, трогай! И скрылся в ночи.

ХХХ

В лесу в середине российской земли

Три гордые ели росли и росли.

Так многие годы прошли, пролетели

И тихо и мирно состарились б ели,