Муслихиддин Саади - Бустан (Плодовый сад)

Один вскричал, отчаяньем объят:

«Не убивай! Ведь сам ты виноват!

Сам разболтал ты, что хранил глубоко...

Открыв плотину, не сдержать потока.

Сам ты виновен, на тебе твой грех, —

Ты сделал тайну достояньем всех!»

Пусть страж хранит казны потайной дверцы,

Но тайну сам храни в твердыне сердца.

Молчи о тайном! А произнесешь —

Сам в руки разнотолков попадешь.

Ведь слово — див в колодце заточенный;

Но власти нет над тайной изреченной.

Див этот вырваться на волю рад,

Но не заманишь ты его назад.

Ведь если злобный див с цепей сорвется,

Он в плен без высшей воли не вернется.

Ребенок выпустит. Но сам

Его едва ль стреножит и Рустам.

Коль тайна станет сплетен достоянье,

Отравишь ты свое существованье.

Есть назиданье — мудрости ключи:

Скажи, что знаешь твердо, иль молчи!

Честь береги, как светлую зеницу;

Ячмень посеяв, не пожнешь пшеницу.

Хорош завет брахмана одного:

«Честь каждого — зависит от него!»

Ни суета, ни многоговоренье

Тебе не завоюют уваженья.

Браня людей, привета не найдешь;

Сам знаешь: что посеял — то пожнешь!

Шаг соразмерь, узнав, долга ль дорога.

Ведь мера нам во всем дана от бога.

Коль будешь резок, ближних не взлюбя,

Все люди разбегутся от тебя.

Великий грех — насилье, угнетенье;

Но также грех — и робость униженья.

* * *

В Египте жил отшельник. Много лет

Он сохранял молчания обет.

Мудрейшие, что к знанью устремлялись,

Как мотыльки на свет, к нему слетались.

И вот подумал он в душе своей,

Что скрыл себя молчаньем от людей:

«Ведь если век я проживу в молчанье,

Как людям передам свои познанья?»

И вот он всех, когда заговорил,

Невежеством ужасным поразил.

Осмеян всеми, одинок на свете,

Он начертал на воротах мечети:

«О, если бы я сам себя познал,

Я ни пред кем бы рта не отверзал!

Открыло б зеркало самопознанья,

Какое я презренное созданье!

В молчанье мудром славу береги,

А если молвил низкое — беги».

Молчаньем знанье истины сокрыто,

А для невежд молчание — защита.

Мудрец величье губит в болтовне,

А болтовня глупцу беда вдвойне.

Таи в себе глубокой мысли семя.

Созреет мысль — откроешь перед всеми.

В открытье тайного нельзя спешить;

А то что стало явным, то не скрыть.

Калам хранил, что замышлял владыка,

Пока он был тростинкой безъязыкой.

Безгласен скот, нам дан язык живой;

Но скот почтенней, чем болтун пустой.

Коль говоришь — толкуй умно и ясно.

А если глуп, молчи, как скот безгласный.

Ты в слове мысль живую открывай,

А не болтай, как глупый попугай.

Всех тварей выше ты в словесном даре,

Но лжец презренней самой низшей твари.

* * *

Бранился грязно некий муж в запале.

Ему за это ворот разорвали.

Избит, оборван в клочья, он бежал;

И сел в углу, и сам себе сказал:

«Когда бы я молчал степенно в споре,

Не испытал бы я такого горя!»

Глупец впустую много говорит, —

Ведь и тамбур без мозга, а бренчит.

Язык сравню с горящею свечою:

Светильник гаснет вмиг, убит водою.

Кто доблестью высокой одарен,

Пусть доблестью не хвастается он.

Ведь мускус, хоть в ларце его скрывают,

Благоухание распространяет.

Коль портит примесь золото твое,

Сам знаешь, проба выявит ее.

О Саади идет дурная слава,

Что он, мол, неуживчивого нрава.

Я кожу дам с себя содрать врагу,

Но слов пустых я слушать не могу.

РАССКАЗ

Сын разболелся сильно у —

Его любовь надежда и отрада.

Дервиш сказал: «На волю отпусти

Всех птиц, чтобы несчастье отвести».

Азад пошел — все клетки отворил он,

Дроздов, синиц на волю отпустил он.

Оставил соловья лишь одного

На пышной арке сада своего.

Встал поутру здоровым сын Азада,

Увидел соловья на арке сада.

«Соловушка! — окликнул он его. —

Ты в клетке из-за пенья своего!»

Мысль высказав, подашь ты к спору повод;

Утихнет спор, коль приведешь ты довод.

До времени молчание храни,

Как Саади в его былые дни.

Пусть тайна сердца вызреет в покое!

Ей вреден шум и сборище людское.

Ты о людских пороках не кричи, —

Сперва свои пороки изучи!

Не слушай лжи и клеветы обидной,

И отвернись от наглости бесстыдной.

РАССКАЗ

Раз на пирушке турки напились,

И перессорились, и подрались.

Чангисту чанг о голову разбили

И за волосы с места потащили.

Всю ночь избитый охал и стонал,

А утром старый шейх ему сказал: