Игорь Михайлов - Вторник. №11, август 2020. Толстый, зависимый от дня недели и погоды, литературно-художественный журнал

Лилия Петровна откликнулась очень доброжелательно и с ходу зазвала к себе в гости.

– Я хотел посоветоваться… – смущённо промямлил академик Просекин.

– Ну вот и приезжай, – весело настаивала Лилия Петровна. – Постой, это ж ты когда у меня в последний раз был-то? Да, пожалуй, как Толя мой ушёл, и не был ни разу. Эх ты! А ведь частенько бывал, когда вы с ним на Мосфильме-то вместе тот фильмец делали. Фильм-то так себе получился, но Толина музыка!.. Одна песня чего стоит. А режиссёр-то этот жив ли? Постой, как его?..

– Дубовской, – подсказал Юрий Кириллович.

– Да-да, именно, – ещё громче затараторила в трубку Лилия Петровна. – Я помню-помню, что с деревом что-то связано. Ну, будет нам по телефону-то. Приходи прямо завтра к обеду. Устроит тебя?

– Спасибо, Лилия Петровна!

– Ну и чудненько! Давай! Жду!

Геннадий Соловьёв – охотник-промысловик.

Родился в 1949 году в Боготоле Красноярского края. В ранней юности, коснувшись охотничьего мира, не мыслил себя без тайги и после армии уехал в Туруханский район, жил в селе Ворогово и других, пока не переехал в Бахту, где и живёт по сю пору. Будучи хорошим рассказчиком и обладая наставническими способностями, всегда был головой и душой нашего промыслового коллектива. Когда я задумал снимать фильм о героях своих рассказов, то Геннадий Викторович не только обсуждал и продумывал со мной содержание будущего фильма, но и согласился сниматься, причём не оттого, что желал как-то выпятить свою персону и порисоваться с экрана. Нет. Тем более охотники сторонятся подобной публичности. Но с Геннадием Викторовичем случай особый – он согласился стать главным героем фильма о промысле, так как знал, что никто лучше него не расскажет. (Речь идёт о фильме, вышедшем под названием «Счастливые люди». ) Прошло более десяти лет – и вдруг появились рассказы, один из которых мы и предлагаем читателю.

Выпить на промысле – дело святое, но опасное…

Если смотреть долго, не отрываясь, на небо, то кажется, что это не ветер гонит облака, а ты сам куда-то несёшься в неведомую даль, со страшной скоростью уносишься от родных мест, и ничто не в силах остановить этот сумасшедший полёт, от которого замирает сердце.

На обрывистом глиняном берегу Енисея, поросшем невысокой травой, стояла одинокая фигура человека с непокрытой головой, хотя осенняя верховка была жгуче-холодная, и сильные порывы гнали частую волну с белыми гребешками. Он, туго запахнув старый солдатский бушлат, стоял без единого движения, не отрываясь смотрел на беспорядочно бегущие облака или опускал взгляд на набравшую уже осенней свинцовой тяжести енисейную воду. Спроси в деревне про Иннокентия Константиновича Коротких, сперва будут уточняющие вопросы, потом ответят, а спроси, как найти Кешку остяка, и никаких вопросов – все сразу понимают, о ком речь. Много лет назад, когда Иннокентий ходил в школу-интернат, в его классе было два ученика с одинаковыми именами, и, чтобы не путать, они стали называться с приставками: русский белобрысый мальчик – Кешка белый, а нашего героя окрестили Кешка остяк. Сейчас и его можно смело назвать Кешка белый: в его нестриженой густой шевелюре не было видно ни одного чёрного волоса. Из-за небольшого роста и сухости телосложения голова казалась несоразмерно большой, делая его похожим на гигантский одуванчик. Казалось, что налетит сейчас порыв ветра посильнее, и осыплется это серебро. Налетал порыв, который чуть шевелил живую шапку из волос Иннокентия. Было непонятно, любуется этот человек осенней природой или кого-то ждёт, а может, и вообще, стоит бездумно, не зная, чем себя занять.

Со стороны деревни к реке шёл плотный мужик небольшого роста. Хоть он был без бороды, но по мятому лицу определить, сколько ему лет, было трудно, а давно не стиранная энцефалитка делала его похожим на запившего экспедишника. Заметив Иннокентия, он отправился в его сторону. Подойдя, молча закурил. Потом, глядя на паривших против ветра чаек, спросил: «Болит?» Кешка чуть кивнул головой. «Всё пропили?» – опять еле заметный кивок согласия. «Дааа… – протянул осуждающе человек. – Говорил ведь я тебе, давай сразу отоваримся на промысел, а ты: потом, мол, деньги на товарку отложил отдельно. А я чувствовал, что так всё и закончится». Он зло метнул окурок под берег. Кешка стоял молча. Его смуглое лицо оставалось безучастным. Подошедший опять стал закуривать. Это был Анатолий, Кешкин напарник по охоте и рыбалке. Человек этот помотался на Севере по экспедициям. На словах имел кучу профессий, на деле не знал ни одной в совершенстве. Так – всё поверхностно. В посёлке одно время стояла геологическая экспедиция, в которой работал Анатолий. Потом она уехала, а ему понравился этот тихий таёжный посёлок, и он остался. Анатолий тоже любил выпить, особенно на халяву, но головы никогда не терял. Жизнь научила его быть расчётливым, и, какая бы пьянка не завязалась, он никогда не пропивал все деньги.