Игорь Михайлов - Вторник. №12 август 2020. Толстый, зависимый от дня недели и погоды, литературно-художественный журнал

Бывает и так, что иная платформа набирает к концу пути огромную силу, сама превращаясь в огнедышащего дракона. И пугает тех, кто не хотел исполнять сыновний долг. Но правда ли это? Вряд ли кто-то сможет сказать об этом с полной уверенностью.

Если получалось, что устремления Германа и путь, который он хотел бы выбрать, не совпадали с интуитивным пониманием родителей своего собственного пути (их путь обязательно должен был совпадать с путём Германа), это воспринималось ими как подрыв основ мироздания, как неуважение к родителям, как предельная степень оскорбления, как полное забвении Германом его сыновних обязанностей, как непонимание их преклонного возраста и состояния здоровья и так далее и тому подобное. Всё это сопровождалось громкими поучениями и гневными ударами палкой в пол. Никто не обращал внимания на то, что у Германа должны быть личная жизнь, свои интересы, помыслы, мечты, стремление к высокому. Но как только Герман уступал, на платформе вновь устанавливались порядок, тишина, можно сказать – мирное небо над головой.

Иные не хотят нести бремя ответственности за родителей и сбрасывают их в пропасть вместе с красивой плетёной или грубой дощатой платформой. «Чего тут мудрствовать? – дух святой и так не оставит бессмертную душу человеческую, после того как та покинет бренное тело». А может, «эти иные» так и не думают, когда скидывают в пропасть опостылевших стариков? Просто скидывают, и всё.

Ничего подобного в мыслях Германа не было, но, когда появилась Лера, стали возникать конфликты. И Герман, как правило, выбирал сторону стариков, но не по слабости характера, а просто ему было жаль своих угасающих родителей, которые когда-то дали ему жизнь и теперь на глазах превращались в капризных детей. «Было время, и они несли меня на своих плечах, на поясе, не знаю уж, как была устроена их платформа».

Ну а потом произошло то, что произошло, – Лера заболела, не могла больше обходиться без посторонней помощи. Сыну Леры, Андрею, было тогда пятнадцать. Почти взрослый вроде, а с другой стороны – ещё школьник, за ним нужен глаз да глаз. Так получилось, что Андрюша постепенно стал перебираться к родителям своей матери. А Лера обосновалась на платформе Германа.

Герман из тех, кто в тяжёлый момент готов подставить плечо. Лера была прекрасной подругой, он даже в мыслях не изменял ей, не досадовал на её частые недомогания, на то, что они не могли, как прежде, поехать в горы или к тёплому морю.

Жизненные пути и тропинки, как правило, не всегда обещают комфорт и уют: на них попадаются колдобины, острые камни, ямы. Герман уставал, снимал платформу, потом вновь надевал её и шёл дальше.

На платформе разыгрывались малозаметные конфликты и тихое противостояние Леры с его родителями – но какие всё это были пустяки по сравнению с усилиями, необходимыми для того, чтобы каждый день поднимать платформу своих накопившихся обязанностей.

Путь непростой. Дождь, расплывающиеся глинистые склоны, осыпи, снегопады, пыль и иссушающая жара. Забудь, Герман, о своих стремлениях, забудь о полёте, творчестве, идеалах. Твой кругозор ограничен платформой. Сверху. Никогда ты не увидишь того, что выше её горизонта. Пока на тебе платформа.

Всему в жизни приходит конец, и когда-нибудь наступает освобождение. Герман знал об этом – придёт время, и судьба освободит его от ноши. Но когда наступит тот день и час, сумеет ли он воспользоваться свободой? Не отравлен ли он навсегда, навечно, безвозвратно своим добровольным стоицизмом?

Один человек спал в степи, и ночью в его открытый рот заползла змея. Она поселилась у него желудке и постоянно хотела есть. Человеку приходилось день и ночь работать, чтобы прокормить змею. И только одна мечта была в его жизни – освободиться от змеи. Но вот однажды, когда этот человек спал, змея покинула его. Человек проснулся и не знал, что ему делать со своей свободой, потому что умел только одно – день и ночь работать, чтобы прокормить свою змею.

Человек прямоходящий был создан для того, чтобы смотреть вперёд и по сторонам. У него в своё время был выбор. Мог поднимать голову и видеть небо, ловить взглядом полёт орла, бросать вызов далёким вершинам и оставаться в Эдеме. Или покинуть райский сад и, опустив голову, отдаться земным делам, стать homo faber’ом, человеком работающим. Мы с вами выбрали второе. Потому и сгибаемся в три погибели – моем полы, пашем землю, пишем буквы и цифры. Но полетим ли мы когда-нибудь?

Сумеет ли человек кардинально изменить свою жизнь, распрямиться и на деле стать человеком «по образу и подобию», обратиться к истокам, покаяться и вернуться к Отцу Небесному?